Двойной генерал-2 (полуостров Сталинград)

Суть вот в чём. Никто не знает авторов великого множества анекдотов, ходящих по стране. Как такое может быть? Анекдотов десятки тысяч, количество авторов должно исчисляться тысячами. И где они? А вот! Не сам капитан-комбат, конечно, а в целом личный состав его батареи. И они никогда в своём авторстве не признаются, потому что создали анекдот собственными действиями, а не придумали. Они сыграли анекдот, став его главными героями.

— По телефону связываться долго, — рассказывал капитан, — всё решалось за секунды. Я позже продублировал и уточнил, но сначала приказал стрелять по месту, которое укажу.

В полосу дыма стрелять бесполезно, но танки шли вдоль позиций, беззаботно подставляя борта. Комбат, — тут снимаю шляпу, — придумал гениальную вещь. Он приказал батарее открыть беглый огонь по одному месту прямой наводкой, собственно по-другому сорокопятки редко стреляют. Если бы у него получилось, это могло сработать. Четыре пушки прошивают дымовую завесу насквозь в одном месте. Похоже на шлагбаум. Получить в борт даже среднему танку даже от сорокопятки даже осколочно-фугасным не только неприятно, но и смертельно опасно. «Даже» в кубе, так сказать. Боковые башенные люки это лучшая песня на немецком языке, ха-ха-ха. Хотя они могли и развернуть башни.

Что делает этот, надо признать, инициативный и умный комбат? Он приказывает своим расчётам открыть огонь по точке, которую он укажет. И пальнул в сторону немцев бронебойным, то есть, надо оговориться. Этот стон… эта глухая стальная болванка у нас бронебойным зовётся. Удачно стрельнул. Снаряд прочертил в грунте видимую линию, отмеченную пылью и отброшенным грунтом. Замечательно! И что делает остальная батарея? Тут же начинает гвоздить стальными болванками по земле примерно в том же месте. Ну, им же так приказали!

Втягиваю в себя воздух, делаю покер-фейс.

Пока ошалевший капитан сотрясал воздух и размахивал руками, время ушло. Танки скрылись за пологим пригорком. Стреляло, как надо, только его орудие.

— Товарищ капитан, вы пока идите, — пользуюсь правами старшего, — о нашем решении позже скажем.

Меня уже распирает. С трудом дожидаюсь, когда за комбатом закроется дверь. Ещё немного! Ему надо отойти… изнутри словно накопивший силы вулкан прорывается хохот.

— Ой, не могу… — ржу до слёз. Ну, может, частично организм использует повод для нервной разрядки. Почему бы и?

Кто-то улыбается, кто-то удивляется. Никитин смотрит с тяжёлым недоумением. Спустя пару минут, выпустив пар, утираю глаза платком. Подавляю остаточные всхлипы.

— Ну, что, товарищи? Давайте вынесем решение… — всё, свожу приступ веселья до обычной улыбки, — капитан Дорофеев принял, я так считаю, отличное решение. Но самый гениальный план способно извратить идиотское исполнение…

— Командир отвечает за всё, — бурчит Никитин.

— Да, ты прав. Но поднять интеллектуальный уровень подчинённых задача практически не решаемая. Где мы на всю армию столько умников наберём? Слабоумие не лечится.

— Что вы предлагаете, товарищ генерал армии? — выруливает к финишу комдив-155. Хмурость его понятна, удар Гудериана проморгал именно он.

— Предлагаю комбата не наказывать, а… — ищу формулировки, — а за батареей закрепить позывной «Дуб», «Дубовые», «Деревянные» и любые производные от этих слов.

Кто поумнее — прячет ухмылки, а кто-то держит покер-фейс по неизвестной причине. Или выдержка железная, или чувство юмора отсутствует.

С сомнением на лицах, однако плевать против ветра, то есть, спорить с комфронта не решаются, и синклит высших командиров соглашается.

Остальное просто. Комдив-155 получает выговор с записью в личном деле. Пусть оборона в том месте очаговая, на что он пытался ссылаться, но заслоны из диверсионно-разведывательных подразделений обеспечить обязан был. Там фрицы ещё пост ВНОС снесли. И застигнутый врасплох и погибший батальон на его совести. Личные кладбища боевых командиров высокого уровня — самые обширные.

— На будущее — всем. Саша, запиши. Посты ВНОС должны быть прикрыты силами тех соединений, в зоне которых находятся. Они обеспечивают вам безопасность с воздуха, вы обязаны защищать их на земле.

Формализуем правила, которые и так вроде всем были понятны и не нуждались в отдельных приказах. Но первым делом, ещё до веселья с комбатом сорокопяток, мы решили самый главный вопрос. Никитин недолго брыкался на мой приказ готовиться к отходу на третью линию обороны. Сам всё понимает. Этот раунд за фрицами.

Совещание подходит к концу.

— Ну, что, товарищи командиры, всё решили? — все переглядываются. — Вопросов больше нет?

— Не могу уразуметь, Григорыч, — трёт переносицу Никитин, — ну, добре, Гудериан нас удивил, но как ловко сумели нашу артиллерию прижать?

— Ты что, не понял? — удивляюсь его недоумению. Или не его уровень, чтобы догадаться? Уже собираясь вставать и уходить, раскрываю интригу. Не могу не откликнуться на такое количество жаждущих разгадки лиц. Вот интересно, а Яшка сам додумался.