Двойной горизонт

И есть ещё престранный обычай в землях антов, ныне россами называемых, использовать для послания шары особые, колобками называемые. Колобки те скатывают из всякого сора, что под ногами валяется, и обязательно добавляют толику малую хлеба и каплю своей крови, чтобы дать волшебству силу, после чего проводят наговор и рисуют руны особые, после чего колобок должен полежать, дабы сошлись все скрепляющие наговоры, и как только последние руны сойдутся, он сам соскальзывает на землю, но не касаясь её летит, куда нужно, над землёй.

И резвость того колобка зависит от силы крови, и весьма велика бывает вначале, и замедляется в конце пути, когда волшебство спадает. Но от рук по дороге уворачивается, не давая себя схватить никому, кроме того, кому и был обращён наговор.

Так посылают вести от одной деревни до другой, и бывает, что путники, попавшие в опасность, дают знать, что нуждаются в помощи, и бывает, что его используют как поводыря, показывая дорогу для путников, что впервые в тех местах.

А ещё колобок есть любимое лакомство нелюди мелкой, живущей при хозяйстве, так как есть в нём частица плоти хозяина, и нет выше награды для домовых и дворовых духов, чем таковой дар от хозяина.

Но однако же, ежели наговор тот был сделан плохо, то колобок может убежать от хозяина и долго носиться по окрестностям, пугая зверей.

Ибн Батутта. «Трактат о землях северных и людях, их населяющих». Багдад. 958 год хиджры. Издательство ходжи Бен Юсуфа

Урга Хор, принявший аватар Уицилопочтли, сидел в очень красивом, но крайне неудобном кресле, которое для него застелили толстыми и мягкими шкурами, но всё равно приходилось часто менять позу, чтобы спина не затекала. С самого раннего утра всё было каким-то пресным и неприятным, и лишь наложницы радовали взгляд свежими девичьими лицами и юной грацией. Сейчас двое из них разминали мягкими ладошками его ноги, три усердно шелестели опахалами, разгоняя липкую духоту старого дворца, и ещё четверо стояли чуть поодаль, готовые исполнить любую прихоть своего повелителя.

Впрочем, жить здесь было куда удобнее, чем в каменных покоях ацтекских дворцов, которые на самом деле и не дворцы вовсе, а самые натуральные склепы. Холодные ветра зимой, жаркие – летом, и липкая влага джунглей, которая, как казалось, проникает всюду.

Фигурки борум, висевшие в воздухе, в сложной вязи трёхмерной позиции пространственного боя, вдруг покачнулись, и лишь усилием воли Уицилопочтли заставил их замереть снова. Единственное развлечение, что ему осталось – борум, да ещё и в одиночестве. Навигатор Берш безвылазно сидел на месте будущего ритуала, создавая многоуровневую структуру жертвоприношения, а тот, кто принял аватар Шолотля – оператор боевого модуля Гашим лишь жрал да охаживал многочисленный гарем, нередко превращая тела любовниц в кровавое месиво. Так что пришлось отселить его в другой дворец, чтобы не слышать криков.

Да, женские особи данного мира были на редкость красивы, но их разум совершенно не годился для понимания трёхмерных структур, так что коммандеру Хору приходилось развлекать себя самому.

Он вздохнул, отвернулся, и фигурки почти беззвучно попадали на пол, рассыпавшись возле трона.

– Хуми… Девочка, стоявшая за троном, встрепенулась и тут же оказалась на коленях перед господином.

– Да, властитель.

Урга Хор лишь показал глазами на свои колени, и девочка, мгновенно все сообразив, начала медленно раздвигать полы тяжёлого одеяния своего господина, пробираясь к сосредоточию наслаждения.