Двойной горизонт

Прибыли без помпы и оркестров. В струях ливня и резких порывах ветра воздухолёт долго маневрировал, пока не сбросил швартовые концы, за которые наземная команда быстро подтянула к земле воздушный корабль. Хорошо ещё, что вся площадка была отсыпана мелким щебнем, и не пришлось идти по грязи к башне контрольного центра. Уже оттуда Горыня вызвал из города свой экипаж и, простившись с командиром «Рарога» и воинами, отправился в город.

И первым делом, успев лишь переодеться, отправился на доклад к царю. Разговаривали долго. Через час прибежал князь Кропоткин, а ещё через час разговор пришлось перенести в малую приёмную, так как пожаловали все члены Государственного Совета, присутствовавшие в Москве. Прервались лишь раз, когда подали обед, но и за едой доклад всё продолжался. Горыня подробно рассказал и как добирались, и как воевал с пришельцами, и вообще всё, что видел и понял о Поднебесной империи. Два писца неутомимо шелестели бумагой, записывая всё для дальнейшего анализа, а сам государь делал пометки в большом рабочем блокноте.

Отпустили его лишь через три часа, выжав досуха, причём Госсовет остался заседать дальше, а Горыню отправили отдыхать.

Естественно, никакого отдыха не получилось, так как сначала были подарки жёнам, затем разговоры до полуночи и всё остальное, что сопутствует возвращению мужа в дом.

Рабочий день Горыни обычно начинался с раннего утра, когда, оседлав «Обжору» и прихватив для компании Бластера, он ехал ревизовать своё беспокойное хозяйство, хотя особого смысла в этом не было. Поставленные начальниками люди дело своё знали хорошо и постоянного пригляда не требовали. Но всё равно князь посматривал за производством, иногда подсказывая, как и что лучше сделать.

Завод двигателей, закрыв основные потребности воздушного флота, понемногу разворачивал производство автомобильных моторов для легковых автомобилей, а располагавшийся рядом дизельный завод продолжал наращивать выпуск двухсотсильных моторов для бронетехники и грузовиков. Брака было порой до шестидесяти процентов, но тем не менее первая бригада бронеходчиков, имевших на вооружении вольную реплику БТР-70, уже вовсю жгла топливо и тратила моторесурс, учась воевать и обкатывая приданные части.

Самой неожиданной для врагов деталью бронехода обещала стать спарка крупнокалиберного пулемёта и пулемёта стандартного трёхлинейного калибра в башне, позволявшей вести круговой обстрел, и серьёзная лобовая броня, не пробиваемая большинством полевых орудий. А на следующей модели, которую уже начали собирать на втором конвейере, кроме пулемёта имелась пушка калибром в пятьдесят миллиметров, стрелявшая снарядами из металлической рассыпной ленты.

Просвещённая Европа, уязвлённая в лучших чувствах, что ей не дали пограбить, уже выводила на поля сражений паровые броневики, закупала для армии картечницы и сильно надеялась отыграться за сорванный вояж Наполеона, неудачную экскурсию Веллингтона и вообще за многие другие попытки принести цивилизацию на территорию Руси и унести разные приятные мелочи, не достойные дикарей.

Но дикари отчего-то были категорически против и готовились встретить агрессора от всей широты души, клинком и пулей, а не хлебом и солью, как, например, цивилизованные галичане.

Собственно, именно в силу наличия таких соседей и приходилось значительную часть бюджета тратить на военные нужды, а не на развитие хозяйства.

В двигательном кластере был и третий завод, производивший моторы для дирижаблей и занимавшийся текущим ремонтом воздушных кораблей, а в полукилометре располагался ещё один «куст» заводов – металлургических. И ещё дальше, совсем на выселках, пять химических заводиков, которые обещали в будущем вырасти в полноценные химические производства. А будущий директор всего этого хозяйства безвестный пока студент химического факультета Московского политехнического института – дворянин Дмитрий Менделеев, наслаждался законным отдыхом перед учебным годом. Зато был жив и вполне здоров Александр Бутлеров, занимавшийся вместе с Имперским Учёным Советом организацией высших учебных заведений по всей стране и попутно вводивший производственные стандарты, соблюдение которых всё же сумел протолкнуть Кропоткин.

А вот главный неведник Суворов подал в отставку и наслаждался покоем в своём имении Завидово, пописывая мемуары и гоняя зверьё по окрестным лесам.