Двойной контроль

Оливия отдала Люси пакет с лекарствами и подошла к раковине налить воды. Какое жуткое и ошеломительное утро. Как только они пришли к доктору Хаммонду, Люси не стала тратить время на пустую болтовню; она села и, явно волнуясь, произнесла нервно, почти озлобленно:

– Прошу вас, скажите, что происходит. Я всю ночь не спала.

– Что ж, – начал доктор Хаммонд медленно и четко, хорошо сознавая, какой эффект произведут его слова. – К сожалению, ничего хорошего я вам сказать не могу. Томограмма показала, что в левом полушарии вашего мозга возникла опухоль, которая влияет на правую сторону вашего тела. Ваши судороги – это так называемые фокальные моторные приступы. Я понимаю, для вас это большое потрясение, поэтому постарайтесь уяснить, что именно имеется в виду.

– Да-да, – кивнула Люси и дословно повторила услышанное. – Опухоль злокачественная?

– Да. По-моему, это опухоль низкой степени злокачественности, поэтому после биопсии мы с вами обсудим, следует ли прибегнуть к лучевой и химиотерапии.

– А возможна ли операция? – спросила Оливия, видя, что Люси с трудом воспринимает ужасные новости.

– Это решит Макьюэн, – ответил доктор Хаммонд. – Вы вся дрожите. Вам холодно? Давайте я включу отопление.

– Спасибо, не надо. – Помолчав, Люси добавила: – Значит, я умру молодой?

– Вполне возможно, что это сократит отпущенный вам срок.

– Охренеть, – пробормотала Люси.

И после этого попросила алпразолам.

Оливия дала Люси воды в хрупком пластмассовом стаканчике, который проминался при легчайшем прикосновении.

– Почему у меня? – сказала Люси, проглотив две таблетки леветирацитама и алпразолам. – А почему бы и не у меня? Оба эти вопроса бессмысленны, и вместе, и по отдельности. У кого-то должна быть опухоль головного мозга, иначе их бы не было. И шок, оттого что это касается непосредственно тебя.

Люси выстраивала мысленную защиту против своей опухоли, будто собирала какую-то решаемую головоломку.

– Как будто тебя изнасиловали в коме, а узнаешь об этом только потом, из записей на камерах наблюдения, – продолжила она. – Опухоль у меня в мозге, но я о ней не знала. А сейчас мой мозг о ней знает? Поймите меня правильно, хотя я и ставлю под сомнение отношения между моим мозгом и моим разумом, я не собираюсь с ними разводиться.

В кабинет вошел доктор Хаммонд, коротко, серьезно улыбнулся:

– Я побеседовал с мистером Макьюэном, он вас примет немедленно, как только закончит консультацию. У вас есть ко мне еще вопросы?

– Если бы такой диагноз поставили вам и у вас были неограниченные средства, что бы вы сделали? – спросила Люси.

– Я бы лег на операцию в нашу клинику. Мистер Макьюэн – лучший хирург в своей области. Я и сам был бы рад попасть к нему, и всем своим родным рекомендовал бы то же самое.

– Спасибо. – Люси встала и пожала руку доктору Хаммонду.

Подруги предупредили администратора в приемной и вышли прогуляться. Они молча расхаживали по тротуару, до тех пор пока не увидели пациента с головой, перебинтованной так плотно, что оставалась лишь щель для глаз. На нем был распахнутый больничный халат, из-под которого виднелись футболка, трусы и высокие гольфы для улучшения кровообращения. Пациенту было лет за тридцать, но он едва переставлял напряженные, негнущиеся ноги.

– Вот бедняга, – вздохнула Люси и направилась в приемную.

– Не волнуйся, мы не выпустим тебя из больницы в таком виде, – сказала Оливия.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Главное, халат мне застегните.

– Застегнем, не бойся, – улыбнулась Оливия.

Едва они уселись на черные диванчики на стальных рамах, как из двери кабинета выглянул мужчина в голубом медицинском костюме и назвал имя Люси.

Мистер Макьюэн провел их к себе в кабинет. Хирургу с короткой стрижкой-ежиком и глазами под цвет медкостюма было лет за пятьдесят. Он сел за письменный стол и повернул компьютерный экран к Люси и Оливии.

– Вот результаты вашей томографии.

Он раскрыл директорию с черно-белыми снимками опухоли под разными углами и какое-то время рассматривал их, будто чудеса техники так его зачаровали, что он забыл о присутствующих. На каждом снимке виднелось большое белое пятно у самой макушки. Наконец Макьюэн повернул кресло к Люси с видом человека, которого оторвали от интересной книги, чтобы он дал какую-то никчемную справку.

– Вот я смотрю на вас и гадаю, почему вы так хорошо выглядите и находитесь в такой прекрасной форме? Почему ваши физические симптомы проявляются слабо?

– Даже не знаю, что вам сказать, – ответила Люси. – Вы одновременно делаете мне комплимент и объявляете смертный приговор: почему я так хорошо выгляжу, когда на самом деле мои дела так плохи. Вы это имеете в виду?

– Граница опухоли очень четкая, – сказал Макьюэн. – Если бы это была глиобластома, то она затронула бы и другие участки мозга, и тогда симптомы были бы выражены сильнее. Но без биопсии сказать трудно. И вот, видите васкуляризацию здесь, в центре? – Кончиком авторучки он указал на два крошечных пятнышка, выделявшихся на фоне остальной опухоли. – Боюсь, как бы степень злокачественности не оказалась выше.