Двойной кошмар

Всадник, первый остановивший коня у свежего частокола, пренебрежительно оглядел стражу у ворот. Явных аборигенов, в простых нагрудниках, собранных с бору по сосёнке, и с разномастным оружием, вчерашних рабов и козопасов.

Ромка едва удержался тогда, чтобы, подобно своим солдатам, не разинуть рот. Музей, зал древней истории. Рыцарский зал, где похожие на роботов воины восседают на своих закованных в сталь лошадях.

Всадники горделиво возвышались над пешими воинами, застывшими у ворот с копьями в руках. Горячо дышали и фыркали кони, в свете наступающего утра блестел металл брони, и мягко переливалась багрянцем кожа ремней.

Теперь стало ясно, насколько реальность отличается от музейной копии. Эти были живые. Каждый кавалерист вблизи походил на биологический танк. Внушительный, пугающий и подвижный. И хотя на прибывших в лагерь всадниках оказалось не так много металла, как почудилось вначале, Ромка едва удержался, чтобы не попятиться в испуге. Что пехота! Один такой всадник порубит в капусту десяток его босоногих вояк, и не вспотеет.

Он шагнул к воротам.

– Я Ром. Вождь этих вольных людей. Кто вы и зачем пришли сюда?

– Я Филин с Лысого острова, – ответил воин, что первым остановился у ворот. – Я привёл к тебе всадников, вождь Ром. Таково было повеление господина и наше собственное желание.

Филин с Лысого острова скривил губы. Роман почувствовал, как узкие, чёрные глаза кавалериста ощупывают его лицо. Скользят по простой рубахе, по кожаному, в потёртых металлических заклёпках, нагруднику. Взгляд аристократа, попавшего на приём к безродному выскочке. Видно, желание прибыть сюда, в общество оборванцев, у этих бравых вояк на самом деле было не слишком горячим. «Добровольно-принудительно», – усмехнулся Ромка про себя, вспомнив суровый облик дедушки Звездогляда – верховного жреца подземного бога смерти. И лицо Ястреба, советника и правую руку царя Амулетия. Покойного Амулетия, садиста и убийцы, сажавшего людей на кол по малейшему поводу. Правой рукой царя просто так не становятся.

* * *

– Туалеты нам ещё пригодятся. – Ромка зажмурился, подставив лицо палящему солнцу. Ветер высоты посвистывал в ушах, приятно обдувал потную спину. – Надо срочно укрепить лагерь. Это раз. Срубить все кусты на подходе к горе. Это два. Вырыть колодцы. Это три. И заняться муштрой наших оборванцев – четыре. Враг уже близко.

– Это зима бывает близко, – проворчал Рэм. – А наш враг тащится сюда со скоростью больного телёнка. Или гружёной телеги. Они же всё своё добро с собой тащат.

– Тем хуже для них. – Ромка яростно почесался. Проклятые комары. Аэрозоля на них нет.

Он обернулся к ветеранам.

– Скажи мне, Филин, подходит это место для устройства цитадели?

Ветеран подошёл ближе.

– Что ты хочешь здесь построить, Ром?

– Мой брат говорит, что хочет сделать это место неприступным для врага, – объяснил Рэм. – Чтобы никто не мог ступить на вершину холма без нашего ведома.

– Вы хотите назвать это место священным? – узкие глаза всадника скользнули по Ромке, и задержались на мгновение на странном синем щите, который тот взял с собой для внушительности.

– Священным?

– Недоступны только храмы и алтари богов, – ответил Филин. – Вы не говорили, что здесь святое место.

– Не хотели открывать тайну раньше времени. – Роман едва удержался, чтобы не зачесаться снова. Что за церемонии? Неужели нельзя просто огородить хорошее местечко стеной и назвать его крепостью? Теперь ещё храм возводи!

– Ну да. – Рэм повёл рукой в сторону чёрной дыры в скале. – Когда мы спали в этой пещере, нам во сне явился бог, и велел устроить здесь алтарь. Но с условием, что мы вернёмся сюда не одни, а во главе многих. Чтобы бог смог возрадоваться и получить богатые дары. Теперь эти люди здесь, и время пришло.

– Ваш бог требует богатых даров? И каких же? – тихо, скрежещущим голосом спросил Филин с Лысого острова. Ромка почувствовал, как по коже пошли мурашки. Надо ответить правильно, от этого зависит что-то важное.

– Наш бог не хочет кровавых жертв, – наконец произнёс он. – Если ему понадобится чья-то душа, он возьмёт её сам. Мы лишь должны оказать ему почёт. Цветами, богатым убранством и возлияниями – маслом и вином.

– Ваш бог двулик. – Филин отвёл взор от пещеры, и поочерёдно обвёл глазами Ромку и Рэма. – Он забирает человеческие души, и не требует ничего, кроме цветов.

Ромка видел, что лицо ветерана медленно бледнеет, а по вискам его катятся капельки пота. Неудивительно, стоять на солнце запакованным с ног до головы в металл и толстую, крашенную в багряный цвет, кожу.

– Я слышал о нём, – тихо произнёс ветеран. – Одной рукой он приводит человека в жизнь, другой – открывает ему врата смерти. Ваш дед, Звездогляд, служит его мрачной ипостаси. Оградите это место, сыновья Фиалки. Оно не для всех.

Они спустились в лагерь, где половина деревьев уже была вырублена, а с окрестных холмов притащены камни для возведения первых домов. Филин молчал всё время, что они пробирались по узкой тропе вниз, к подножию холма, и заговорил лишь, когда впереди показались заточенные поверху брёвна ограды: