Двойной портрет

– Конечно, мама! Ты же видишь, что Ольга просто очень смущается. Ну сама пойми ее положение! Через столько лет соединилась с любимым мужчиной. И вот теперь мы с ней едем в Москву, только нам нужно денег. Совсем немного. Разумеется, взаймы!

Тетя Лариса молчала, видимо, выдерживая паузу, чтобы потом сказать очень многое. Потом набрала в легкие побольше воздуха и заговорила басом:

– Я тебе сейчас такую Москву… – тетя Лариса сделала неуловимое движение в сторону. Я знала это место: там хранилась метла. О том, что нас ожидает в ближайшее будущее, можно было догадаться.

– Стоп-стоп-стоп! – хлопая в ладоши и давясь от смеха, закричал Дрюня. – Мамочка, ты разве не видишь, что я шучу? Ну шучу я так, понимаешь? Мама! – Дрюня подошел к матери и обнял ее.

У той аж слезы выступили на глазах.

– Андрюша… – с надеждой спросила она. – Так ты не собираешься жениться на Ольге?

– Ну конечно, нет! – как можно убедительнее ответил Дрюня, гладя мать по плечу. – Ну сама подумай, зачем она мне нужна? С двумя детьми, да еще и пьет… И денег у нее вечно нет…

Услышав это, я просто задохнулась от гнева! Какая неслыханная наглость! Это я-то пью?!? Да пусть Мурашов сначала на себя посмотрит, хам несчастный! И чтобы я поехала с этим мерзавцем в Москву? Да ни за что! Так опозорить меня перед тетей Ларисой!

– Ну что ты, Андрей! – укоризненно сказала тетя Лариса. – Ольга хорошая девушка. Не пьет. И дети у нее замечательные.

Тетя Лариса, обрадовавшись, что я не собираюсь замуж за Дрюню, готова была расхваливать меня на разные лады.

– Да разве я о ней плохо говорю, мамочка? Пойдем в кухню, мне нужно тебе кое-что сказать…

И Дрюня, нашептывая маме на ушко какую-то чепуху, повел ее в кухню.

Я осталась в комнате одна, как дурочка. Слава богу, отсутствовал Дрюня недолго. Вскоре он вернулся довольный, а глаза его просто сияли.

– Пошли, – он подтолкнул меня в бок.

Мы вышли в коридор.

– Андрюша, смотри, глупостей не наделай! – предупредила его мать. – Счастливо, Оленька.

– До свидания, – пробормотала я, краснея, как вареный рак, и выскочила на лестничную клетку.

Едва дверь за нами захлопнулась, я накинулась на Мурашова, схватила его за грудки и зашипела:

– Ты что делаешь, мерзавец этакий? Ты за кого меня принимаешь? Ты кем меня тут выставляешь? Совсем у тебя мозгов нет?

– Тише, тише, Лелька, – пытался унять меня Дрюня. – Ну чего ты разошлась? Говорю тебе, это же все спектакль для того, чтобы мама денег дала! Сама подумай, как бы я у нее просил, когда я три дня назад только пропил то, что она дала мне на техосмотр! А тут видишь как тонко все просчитано: сначала я ее шокирую заявлением, что бросаю Ленку и женюсь на тебе. И в лоб говорю: дай денег. А потом выясняется, что это все шутка, и вовсе я не женюсь, и денег мне совсем не надо. Просто зашел проведать любимую мамочку, спросить, как ее здоровье… Тут уж она на радостях сама мне денег предложила!

– Дрюня, да неужели ты думаешь, что она не догадается, что ты ей лапши навешал?

– Догадается, конечно, потом… Ну и что? Денег-то уже дала! – Дрюня вытащил из кармана несколько крупных купюр и помахал ими перед моим носом. – Так что живем! Я тебе всегда говорил – держись за меня, тогда не пропадешь! Ну, пошли!

Дрюня похлопал меня по плечу и потащил вниз.

Мы вышли на улицу и пошли к Дрюниной машине.

– Ты только это… Того… – забормотал Дрюня.

– Чего еще? – насторожилась я.

– Ты сделай вид, что идешь куда-то по своим делам без меня. А сама за углом подожди. Понимаешь, мать наверняка в окошко смотрит, не надо, чтобы она знала, что мы в Москву вместе едем. А то еще потом Елене накапает. Бабы, они же не понимают, какие отношения нас связывают!

– Да уж, высокие отношения, – усмехнулась я, думая, какие унижения приходится терпеть из-за этого Мурашова. – Ладно, я подожду.

Я демонстративно помахала Дрюне рукой и пошла за угол. Мерзла я там минут, наверное, пятнадцать, а Дрюнин драндулет так и не появлялся. Я уже прокляла все на свете и решила уходить. Я еще успею съездить к Наташке и заказать билет, в крайнем случае на завтра, а Полине совру что-нибудь.

Но тут зеленое «Рено» выехало из-за угла. За рулем сидел довольный Мурашов. Он, улыбаясь, открыл мне дверцу.

Я села, нервно пряча руки в карманы.

– Чего так долго? – набросилась я на Дрюню.

– Так в магазин ездил, во, смотри! – Дрюня достал из-под сиденья бутылку водки «Смирнофф».

– Это ты что… За рулем пить собрался, что ли? – удивилась я.

– Ну да, а что? – теперь удивился Дрюня.

– Я не знаю, как ты, но я тебя предупреждаю, что у меня двое маленьких детей! И мне совсем не хочется прощаться с жизнью!

– Обижаешь, Лелька! Ты же знаешь – мне равных в вождении нет! Да и потом, что тут пить-то?

Дрюня, если честно, был прирожденным водителем, этого у него не отнять. Машину он водил великолепно, буквально с закрытыми глазами. Причем любую. Но когда выпьет, любит полихачить, поэтому я очень сильно боялась за свою жизнь. И наотрез отказалась ехать с ним с пьяным.

Мурашов долго и нудно доказывал мне, что все будет в порядке, но я стояла на своем.