Двойной удар

Сперва на экране было пятно — кто-то стоящий перед камерой. Когда он отступил, мы увидели, что это тот же человек, только одетый в простой зеленый комбинезон, с черной бейсболкой. Сцена представляла собой гостиную Тэсс Ольсен. Сегодня. Миссис Ольсен находилась на заднем плане, стояла на четвереньках, голая, и заметно дрожала. Рот ее был заклеен скотчем, а шею охватывал красный собачий ошейник с поводком.

Убийца снимал, работая на публику все время, пока находился в квартире.

Эмоциональная атмосфера в кабинете становилась все хуже. Убийца — или террорист, как я уже начал думать о нем, — подошел к Тэсс Ольсен. Сильно потянул поводок, и она с трудом поднялась на ноги. Женщина неудержимо всхлипывала. Возможно, понимала, что вскоре произойдет. Значило это, что она знала убийцу? Откуда она могла его знать? Из-за книги, которую писала? Какой у нее был последний проект?

Через несколько секунд этот человек вытащил ее на балкон. Протянул руку и содрал скотч с ее рта. Мы почти ничего не слышали, пока он не схватил миссис Ольсен и не перевесил через ограждение. Тут ее пронзительные крики достигли микрофона камеры, установленной примерно в двадцати футах.

Между тем убийца оглядывался на камеру каждые несколько секунд.

— Видите? Как он снова вошел в кадр? — заговорила Бри. — Он не только устраивал зрелище для толпы на улице. Оно предназначалось и для нас — во всяком случае, для того, кто найдет пленку. Посмотрите на лицо этого мерзавца.

Теперь он улыбался. Даже с этого расстояния была ясно видна его жуткая улыбка.

Следующие несколько секунд, казалось, тянулись целую вечность, как наверняка и для миссис Ольсен. Убийца втащил ее обратно и поставил на пол. Подумала она, что это отсрочка? Или что он пощадит ее? Плечи женщины приподнялись и опустились, потом она вновь заплакала. Примерно через минуту он вытащил ее снова на балкон.

— Сейчас это произойдет, — негромко сказала Бри. — Не хочу смотреть.

Но смотрела. Смотрели мы все.

Убийца был сильным, ростом, видимо, больше шести футов, крепко сложенным. Он потряс меня, подняв Тэсс Ольсен, как штангу, над головой. Еще раз оглянулся на камеру — «Да, мерзавец, мы смотрим», — потом подмигнул и сбросил ее с балкона.

— Господи, — прошептала Бри. — Он подмигнул нам?

Однако с балкона убийца не ушел. По положению его головы я видел, что он не смотрит прямо вниз, куда женщина упала. Он смотрел на своих зрителей, на людей на улице. Шел на явный риск.

В сущности, нам он помогал. Может, благодаря его безрассудству и любви кичиться перед зрителями мы схватим этого мерзавца.

Потом убийца заговорил, обращаясь к камере, и это было самым неожиданным.

— Можете попытаться взять меня, но вам это не удастся… доктор Кросс.

Сэмпсон, Бри и я переглянулись. Мы с Джоном онемели, а Бри смогла произнести лишь:

— Черт возьми, Алекс!

Я вернулся в игру, хотя и не был готов к этому.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Да, я не был готов. Пока, во всяком случае. Через четыре дня после убийства в здании «Риверуок» я думал о своих пациентах. Однако в мыслях уже конфликтовал с собой. Старался не сосредотачиваться на убийстве Тэсс Ольсен, на том, кем может быть этот маньяк-убийца, откуда он мог меня знать и какого черта от меня хотел.

Я начал день с последних известий — ничего не мог поделать с собой. Слава Богу, за ночь ничего не произошло. Убийств больше не было — значит, он по крайней мере бездействовал.

Утренние сеансы с пациентами все равно вынудили меня встать рано. У меня это был самый значительный день недели, я его с нетерпением ждал и вместе с тем побаивался. Всегда существует надежда, что я могу кому-то сделать добро, добиться какого-то прорыва. Но могу и потерпеть неудачу.

Рабочий день начался в семь часов с недавно овдовевшим пожарным. Чувство бессмысленности жизни ежедневно вызывало у него мысли о самоубийстве.

В восемь часов я принял ветерана «Бури в пустыне», он все еще боролся с демонами, которых привез домой с войны. Его направила ко мне знакомый психотерапевт Адель Файнелли, и я надеялся, что в конце концов смогу ему помочь. Однако это была кризисная стадия лечения, и пока рано судить, найдем ли мы общий язык.

Затем пришла женщина — послеродовая депрессия вызвала у нее сильные противоречивые чувства к шестимесячной дочери. Мы обсудили ее малышку и даже поговорили о моем отношении — всего с минуту — к переходу Дэймиена в частную школу. Как и в полицейской работе, в беседах с пациентами я действовал нешаблонно. Моей задачей было разговаривать с людьми, и я почти всегда импровизировал.

Я устроил себе получасовой перерыв, во время которого связался с Бри, потом снова посмотрел новости по компьютеру. По-прежнему ничего нового — никаких нападений, никаких объяснений убийства Тэсс Ольсен.

Последним утренним пациентом была студентка-юристка из Джорджтаунского университета, ее мизофобия[7] стала до того сильной, что она принялась каждую ночь сжигать свое белье.

Хорошее утро. Странным образом удовлетворительное. И сравнительно безопасное — во всяком случае, для меня.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ