Двойной угар, или Охота на павиана

Султан рычит и кидается вперед. Я подпрыгиваю и приземляюсь уже за его спиной. Резко бью ногой в коленный сгиб, хватаю за косу и, обернув шею, нежно перехожу на удушающий. Султан хрипит, пытаясь подняться. Но я не даю. Он опять пытается, но я снова не даю. Тьфу, совсем забыл, что нас обучали задерживать дыхание. Султан, когда минировал «Эйзенхауэр», продержался под водой целых тридцать минут. Жаль, что его американцы откачали.

Я резко дергаю за косу, раскручивая Урылова волчком. И не дожидаясь полной остановки, прыгаю с разворотом корпуса и вмочаливаю Султану ногой по морде.

Из темноты зала на меня смотрит Ли Му Пай.

«Опомнись, Флавиан, лошадь устает одинаково…». — «Послушай, сэнсэй, достал ты меня своей лошадью. Прислал бы лучше водки».

Но я рано успокоился. Султан не так благороден, как обещал. Быстро выйдя из комы, он сует руку под юбку и извлекает битую бутылку молдавского портвейна. «Розочка»? Пожалуйста.

В бригаде «Павиан» никто не мог сравниться с Паровозовым умением баловаться «розочкой». Даже я.

Ксения кричит и начинает считать. Десять, девять, восемь… Абзац! Кажется, я не увижу свою недвижимость.

Султан стоит между мной и дверью.

Семь.

Я в отчаянии сую руку в карман.

Шесть!

Щипчики для ногтей. Иногда и иголка — оружие.

Пять!

Рука выстреливает щипчиками.

Четыре с половиной!

Полет нормальный. Султан хватается за правый глаз, роняет свою стекляшку и приседает на одно колено.

Три! з Я разбегаюсь и, оглашая пространство ревом раненого павиана, отрываюсь от пола.

Два!

Промежуточная опора в лице Султанова лица. Толчок! Ксения затыкает уши и прячется за колонну.

Я лечу к двери.

Один!

Дверь разбивается в щепки, и в ту же секунду над моей головой щелкает контакт.

Я падаю на пол.

Ноль.

Успел.

Перевернувшись на спину и раскинув руки, я смотрю в потолок. Плохо, плохо побелили. Сплошные разводы.

Я не помню, сколько пролежал. Пот растекся подо мной липкой лужей. Пот, граждане, пот! Наконец отдышавшись, я сорвал с себя чертов шлем и прижал к уху. Не тикает. Но где Ксения, почему она не бежит ко мне, почему не поздравляет?

Я вытираю лицо, кое-как поднимаюсь и ползу в зал. Вот она, тяга к сладкой жизни. Дверь-то открывалась в другую сторону. Поднимаю выпавший автомат.

Султан лежит в паре метров без признаков бытия. Щипчики торчат из правого глаза. Очень много крови. Может, конечно, это клюквенный сок, но какая разница? Зато красиво. Как в кино.

Но где, однако, Ксения? Почему нет женских слез?

— Положи автомат!

— Куда, говорите, сбегать-то?

— Автомат, говорю, положи. И медленно, медленно. Поворачиваемся. О, вот и Ксения. Как чувствовал, не стоит стрелять на голос. Впрочем, даже сейчас можно попасть. Но надо бы узнать, что от нас хотят.

Их величество нежно обнимает левой рукой обнаженную Ксюху за шею, а правой метит в висок из пистолета. Разумеется, не в свой висок. Кому что, а девке — парень.

— Вот так, умница. А теперь отойди на, пять шагов назад.

— На пять не могу. Тут всего три до стенки.

— Отойди на три. И подними руки, чтобы я видел.

— Да ладно вам, ваше высочество.

— Величество. Подними. Или… Ксения сжимает глаза. Я поднимаю.

— Хорошо, хорошо, — урезонивающе произношу я. — Не будем кипятиться. Насколько я помню наш договор, все условия мною выполнены. Как насчет царского слова?

— А никак. Мы что, заверяли его у нотариуса? Может, юноша, ты в суд хочешь пойти?

Царь громко хохочет. Я различаю запущенный кариес в верхней двойке. Вот так всегда, запустят зубы, а потом отыгрываются на простых людях.

— Вы хотите меня убить?

— Само собой. А ты надеялся на мирные переговоры?

— А ее?

— Она пойдет домой. Она ведь охотник.

— Почему бы не отпустить нас обоих?

— У меня, к сожалению, из-за тебя и так слишком много проблем. Никак не ожидал, что ты окажешься такой резвой птицей. Так что извини, но нам лучше расстаться с миром. То есть вам. Светлая память. Имей в виду, отпевать в церкви тебя не будут, так что можешь покаяться сейчас. Если есть в чем. Так и быть, грехи отпущу. Да, вот еще. Ты напрасно искал жучков в шлеме. Жучки прямо на тебе.

Я внимательно смотрю на свою грудь. Маленькие блошки-жучки прыгают по коже. Своих-то я знаю в лицо. А эти… Н-да, прокол.

— Ну что, каяться будем?

— Конечно.

— Тогда побыстрей. Нам надо еще прибраться и вынести твой труп.

— А вы и вправду не дурак. Хотя косите весьма умело. Но ничего, в Скворцова-Степанова вас быстро расколют. Поэтому давайте не будем отрицательно влиять друг на друга. Раскроем картишки. Я ведь тоже не совсем простой бомж.

Царь слегка нахмурился.

— Какой же ты бомж? Может, у тебя блохи особенные?

— Да нет, блохи-то у меня обыкновенные, только в этот раз вышла у вас, государь Петр Алексеевич, промашка. И дело даже не во мне. Не я, так кто-то другой оказался бы на моем месте. Обязательно бы оказался. А теперь слушай внимательно, император. Я исповедуюсь…