Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий

Варшавское поражение стало для Тухачевского незаживающей раной. Если раньше у него не было «идеи фикс», то теперь она появилась – рассчитаться с Польшей! Один раз эта его мечта едва не обернулась войной.

…Весной 1924 года Тухачевского переводят на работу в Штаб РККА, помощником начальника, хотя опыт штабной работы у него был нулевой. Одни считают это назначение повышением, другие – понижением. Но суть не в этом. Главное – почему? Вот уж опытных штабных-то в Красной Армии было немерено, большая часть царского генштаба в ней осталась…

О, это совершенно замечательная история!

После Варшавского поражения Тухачевский остается командующим Западным фронтом и в этой должности встречает 1923 год, знаменательный двумя вещами: троцкистской оппозицией и несостоявшейся революцией в Германии.

15 марта его внезапно отстраняют от должности, а 29 марта так же внезапно восстанавливают. В этом странном карьерном вираже чего только не усматривают – и какие-то интриги вокруг командующего, и борьбу за власть. На самом деле все было проще: эти две недели он провел в Берлине, где набирало обороты советско-немецкое сотрудничество. А поскольку миссия была чрезвычайно скользкой, лучше было, чтобы он поехал туда как частное лицо. Вспомним, как немецкие летчики, которых направляли на обучение в СССР, на время поездки исключались из рядов рейхсвера, а после обучения восстанавливались. Обычная практика.

В августе 1923 года Тухачевского вызывают в Москву, предлагая должность в столице и одновременно командировку в Берлин для формирования «германской Красной армии». Казалось бы, карьерист должен ухватиться за такой шанс, да и с военной точки зрения это интересней, чем киснуть в округе. Но он почему-то не соглашается – несмотря на то, что в Германии предполагалась самая настоящая война. Осенью его несколько раз вызывают в столицу, но он попросту отказывается повиноваться и остается в Смоленске. С чего вдруг? Что произошло-то?

А теперь надо вспомнить, какими были планы «германского красного октября». Как только, в ответ на выступление немецких рабочих, Франция введет в Германию войска, на помощь должна выступить Красная Армия. Правда, чтобы дойти до Германии, ей надо было – в том-то все и дело! – пройти через Польшу. В этом и была проблема. Потому что храбрые заявления, которые делались в советском посольстве, вроде того, что «если Польша не сдастся, она будет раздавлена», нимало не соответствовали действительности. Совсем недавно поляки нанесли Красной Армии жесточайшее поражение, а с тех пор они слабее не стали. Даже горячий Троцкий считал, что надо любой ценой избежать этой войны, договорившись о том, чтобы Польша просто пропустила красные войска через свою территорию. (Насколько это было реально – уже второй вопрос.)

Да, но войсками Западного фронта, непосредственно у польской границы, командовал Тухачевский, как раз и проигравший войну. С тех пор самой заветной его мечтой был реванш. Победить поляков, смыть с себя позорное пятно проигранной кампании. Еще 20 августа 1920 года, когда его армия бежала из-под Варшавы, он издал известный приказ по Западному фронту № 1847, где говорилось, что мир может быть заключен только «на развалинах белой Польши». Нашей делегации на советско-польских мирных переговорах пришлось бы долго и трудно объясняться с поляками по поводу этого приказа…

Ну и как он мог теперь оставить, хотя бы на несколько дней, свой округ, если вот-вот войска перейдут границу? А вдруг это случится без него?!!

Вот только второго подполковника Муравьева на западных рубежах в то время и не хватало!

Если советское правительство хотело мира, надо было любой ценой убрать оттуда Тухачевского. Мало того, что с него станется объявить собственную войну. В той обстановке, которая была в Восточной Европе летом 1923 года, тот факт, что Западным фронтом командует Тухачевский, ни в коей мере не способствовал спокойствию польского правительства. У поляков тоже могли не выдержать нервы…

Еще менее успокаивало то, что творилось на этой границе в сентябре. С 16 сентября по 3 октября командующий фронтом решил провести маневры, и вот почти двадцать дней, в самое напряженное время, войска округа гарцуют вдоль границы. Более того, выстраиваются так, словно бы собираются нанести удар по Варшаве. Естественно, занервничали и поляки, также выдвигая к границе войска. Мир висел на волоске. Одно провокационное или просто неосторожное движение – и войны будет уже не избежать. И, учитывая личность комфронта, можно ли сомневаться, что Берлин интересовал его во вторую очередь, а политические разборки в Москве – в пятую (если не в двадцать пятую)?