Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий

Однако все развивалось отнюдь не по предписанному. Нет, заговорщики были полностью готовы к действиям. Подкачал повод. Фюрер вдруг пошел на то, чтобы разрешить международный кризис путем переговоров. Посредником выступил Муссолини, в Германию прилетел английский премьер Чемберлен, и это смешало карты путчистов. Все действия были отложены, решили ждать результатов конференции. Мюнхенский сговор, таким образом, принес Гитлеру не только внешнеполитический триумф, но и спас ему жизнь. Заговорщики делали ставку на неизбежный международный провал фюрера и предполагаемую твердость Запада, но Гитлер победил, а хваленые западные демократии оказались мягче воска в его руках. Эта победа резко повысила симпатии германского генералитета к фюреру, и заговорщики сочли за благо отложить свои планы — ненадолго…

Другие путчи, также не состоявшиеся

Не прошло и года, как Гитлер вновь подвел Германию, как показалось генералам, к краю пропасти. Он полным ходом начал подготовку к нападению на Польшу. Ни одно добропорядочное немецкое сердце не испытывало ни малейшей симпатии к этой стране — но Польша имела договор о взаимопомощи с Англией и Францией! В воздухе опять запахло войной на два фронта, которой пуганые еще в Первую мировую войну германские генералы боялись больше всего. Снова заговорили о том, что фюрер ведет Германию к пропасти, и тут же, по привычному сценарию, путчисты возобновили свою деятельность.

И снова они начали с завязывания негласных контактов с англичанами. Запомним на будущее: ограниченные в возможности получить поддержку в собственной стране, заговорщики всегда ищут ее за границей. У них просто нет другого выхода.

20 марта 1939 года уже знакомый нам близкий друг генерала Бека и адмирала Канариса, лидер прусских консерваторов Клейст-Шмениц — тот самый, который ездил в Лондон в 1938 году, — передал английскому журналисту Яну Кольвину сообщение о том, что Гитлер намеревается напасть на Польшу. Журналисты, особенно британские, в то время сплошь и рядом имели «вторую специальность», и предупреждение прямым ходом ушло в Лондон. Затем Герделер и Шахт срочно отправились в Швейцарию, где в конце марта 1939 года встретились с неким лицом, близким правительствам Англии и Франции. Поскольку устраивал встречу абверовец Гизевиус, по роду работы тесно связанный с американской и английской разведками, совершенно ясно, что это было за «лицо». Через него они информировали Запад, что Гитлер намеревается двинуться на восток, собираясь после Данцига и Варшавы захватить Украину и Кавказ. Но что могли иметь Британия и Франция против такого поворота событий?

14 июля 1939 года, практически накануне начала войны, руководителю британской военно-морской разведки нанес визит подполковник немецкого генштаба граф Шверин, очередной эмиссар Гальдера. Он детально объяснил англичанам, как предотвратить нападение Гитлера на Польшу: послать эскадру боевых кораблей в Балтийское море, перебросить во Францию две дивизии и группу тяжелых бомбардировщиков и, наконец, ввести в состав кабинета Чемберлена Уинстона Черчилля. Еще до графа Шверина в Лондоне побывал другой посланец Гальдера, офицер германского генштаба Бом-Теттельбах, который тайком навестил заместителя военного министра и ряд других высокопоставленных деятелей, пытаясь выяснить у них, как Англия относится к «польскому вопросу».

Оба эмиссара ничего не добились. Их собеседники в самых общих словах заверяли, что Англия Выступит в защиту Польши, но не давали никаких конкретных обещаний. Польшу сдали точно так же, как незадолго до того сдали Чехословакию.

Английская уклончивость дорого стоила Великобритании и всему остальному миру. В 1945 году, попав в плен к союзникам, Бом-Теттельбах на допросе заявил, что его начальник, генерал Гальдер, арестовал бы Гитлера в августе 1939 года — если бы был уверен в поддержке англичан. Той поддержке, которую он не получил. Так что британцы, получается, сами себя перехитрили.

Начальник генштаба был не единственным человеком в Германии, тайно информировавшим Запад о планах фюрера. Тем же занимался и руководитель военной разведки. Через одного из своих друзей Канарис во второй половине июня 1939 года передает англичанам секретные сведения: Гитлер нападет на Польшу вскоре после 26 августа. Не оставались в стороне и заговорщики в МИДе: барон фон Вайцзеккер через поверенного в немецких делах в Лондоне Эриха Кордта предупредил о том же сэра Ванситтара. Эта деятельность в просторечии уже называется не «связями с заграницей», а шпионажем. (Вспомним в этой связи обвинения в шпионаже на «московских процессах» — те обвинения, которые даже историки «сталинистского» толка считают высосанными из пальца. Как видим, шпионажем — причем добровольным и бескорыстным — могут заниматься люди, сидящие на очень высоких постах. Если бы Гитлер тогда докопался до заговора, «берлинские процессы» по статусу обвиняемых не уступали бы московским.)