Двойственность

Первыми не отозвались братья – контрольное их время вышло, а на царапанье микрофона рации командиром группы никто не отзывался. – «Что-то пошло не так», – командир группы напрягся – странное ощущение охватило его, что кто-то стоит рядом и смотрит на него в упор. Командир оказался не единственным кто почуял присутствие постороннего – опытные бойцы, имевшие за плечами не одну войну, обладали чувствительностью не хуже собак. Его боевая пятерка, ощетинившись во все стороны оружием, замерла в ожидании нападения. Тень, бывшая Ивановым, в это время медленно вытаскивало из груди одного из Соколов штык. Второй лежал рядом и его не спас даже бронежилет. Удары карабином были настолько мощными, что уже с первых ударов Иванов сбили обоих с ног, а потом просто добил. Первому досталось больше всего – смяв ударами через бронежилет, грудные кости Иванов заколов его в голову пробив с хрустом висок. Второй сбитый с ног Сокол пытался навести на Иванова ствол пистолета, но не успел – оружие вылетело из его рук, а сам он умер от черепно-мозговой травмы. Рядовой обеими ногами в прыжке опустился на голову лежачего, подошвами сапог ломая и расплющивая кости лица.

– Коршун, – прошептал лидер в рацию. – Мы не одни… здесь еще кто-то есть. Соколы не отвечают. Отправь своих бойцов на ворота… Прием.

Коршун, ответивший на вызов командира группы, вдруг замолчал, и не принял команду. Лидер повторил вызов, но тщетно – там никто уже не отвечал.

Пятерка Коршунов, со своим лидером получив молниеносные удары прикладом в головы быстро пала, и была быстро заколота. Одним резким движением Иванов отрезал головы и отпинывал их на свет в сторону другой группы нападающих.

– Орел, Орел, – услышав, выстрелы яростно зашептал в рацию главный группы, вызывая командира другой пятерки. – Что у тебя происходит. Ты что видишь? Орел? Отвечай.

Орлы, от неожиданного вида катящихся голов своих товарищей быстро истратив боезапас, спешно меняли магазины, но воспользоваться оружием уже не успели. Один за другим они падали с глубоко перерезанными шеями и от падения некоторые головы, державшиеся на лоскутах кожи, с лопающим звуком отлетали от тел.

– Огонь! – заревел главный, открывая огонь на позицию Орлов.

Бойцы последовали его примеру и быстро опустошали боезапасы автоматов. Уже не заботясь о тишине, лидер громко стал отдавать приказы:

– Назад! Отходим! – затем прокричал в рацию: – Сапсаны, Беркуты отход! Огонь на десять часов!

Через секунду разразилась интенсивная и беспорядочная стрельба. Где-то вдали мощно заревели сирены, зажглись прожекторы, и раздались отрывистые команды командиров поднимающих гарнизон в ружье. Ничего этого Иванов не слышал – штык в его руках как будто жил своей жизнью и старался как можно больше насытиться кровью. Следующими пали Сапсаны, удар по ним пришел, оттуда, откуда его не ждали – со спины. Шейные позвонки с хрустом ломались от чудовищных ударов приклада, и бойцы кулями валились на землю, где Иванов погружал штык каждому из них в шею, и отрывал головы, высоко подбрасывая их вверх. Первая голова упала на одного из бойцов Беркутов, и тот от испуга дернулся, переведя изрыгающий огнем автомат на коллегу. Бойцы не успели понять, что происходит, как и остальные отрезанные головы Сапсанов свалились на них сверху. Ужас от происходящего охватил стрелков, переходя в панику, и бойцы бесславно погибли от своих же пуль. Иванов оказался тут как тут, и штык его поочередно омывался кровью убитых, впитывая в себя жизни молодых людей.

– А-А-А, – орал кто-то, из команды лидера группы поливая все кинжальным огнем из пулемета. Они нашли тела Коршунов, и вид обезглавленных тел привел их в неистовство.

Пулемет замолк неожиданно, и никто не услышал из-за громких выстрелов, как с чавканьем голова пулеметчика отлетела прямо под ноги командира группы. Командир споткнулся и перевел взгляд вниз – широко открытые глаза его мертвого бойца с застывшим ужасом взирали на него. Командир побелел и немного замешкался и мир для него перевернулся.

Очнулся командир группы довольно скоро – он и еще два бойца из его пятерки сидели связанными порукам и ногам прислоненные к стене склада. Во рте у каждого был кляп, и командира чуть не вырвало – по вкусу тряпки были в крови и видимо были отрезаны с одежды лежащих тут же тел всей его команды. Отрезанные головы аккуратными пятью рядами по пять голов в каждом лежали жутким квадратом в трех метрах от обезглавленных тел и по тому, как задергались его связанные бойцы у командира встали волосы дыбом. Скосив глаза, командир увидел совершенно седые волосы парней и абсолютно безумные их глаза. Командир отвел взгляд и услышал крики. У ограды на территорию складов стояло несколько машин, и кричали именно оттуда:

– Иванов отставить! Боец отставить! Иванов! Не стрелять!

Иванов, появившийся откуда-то сбоку держа в руках пулемет, открыл ураганный огонь по кричавшим людям. Те мгновенно затихли, и спрятались за машинами. Но это помогло не всем – за машинами раздались крики раненных. Пулемет бил крупнокалиберными пулями и с легкостью прошивал несерьезное укрытие.