Двоюродная жизнь

«Вонючка плохое место, – объясняла Гаря. – Там закопали всех из старой управы и начальство с фабрики, и вообще всех центровых. Вместе с семьями. Чтоб потом не отомстили. Человек пятьсот, почти половина поселка. Там была такая лощинка. Туда их сложили. Остальным велели возить землю тачками. Но все равно слой был тонкий, не больше метра. Воняло сильно. Два года прямо бэ! Потом полегче. Зато трава хорошо растет. Народ стесняется ходить. А мне что делать? Мою деляну отжали».

Накосили, устали, попили кипятку с сушеными яблоками, брякнулись спать по своим лежанкам. Вдруг Гаря попросила:

– А расскажи про Москву.

Кирилл заговорил как будто первый раз за эти годы. Лег на спину, заложил руки за затылок, подивился, что ему сено больше не колет шею – а ведь как он мучился первые дни! Скотина человек! Ко всему привыкает! – и, глядя в черный потолок, стал подробно и красиво описывать их прошлое житье. Квартира в тихом зеленом переулке. Дача в старом лесу. Кошки и собаки. Садовник и горничная, повар и уборщица. Вилла в Испании. Домик в Италии. Про Италию рассказывал долго и любовно. Флоренция, Венеция и особенно Рим. Площадь Навона с мраморными фонтанами, купол Святого Петра… Но Москва лучше всех, нигде в мире нет такой мощной красоты центральных улиц, таких ресторанов, бульваров, старины и модерна, такого выхода из Большого театра, когда дух занимается от простора, красоты и роскоши, да, да, от роскоши, не надо стесняться этого слова! Вот даже Чехов говорил: «роскошная женщина». Ты хоть про Чехова слышала? Читала?

– Нет, – сказала Гаря и вдруг спросила: – А я роскошная?

– Нет, – ответил Кирилл.

– Потому что нос сломанный?

– Нет, что ты! – тихо засмеялся он. – По Чехову, роскошная женщина – это блондинка, и такая полная. А ты худенькая. И темненькая.