Двор. Книга 1

Мадам Малая пошла во двор, несколько шагов Ефим держался рядом с ней, потом перегнал и побежал к себе на третий этаж. Полоса света в окне делалась все короче, как будто отрезали по кусочку, пока совсем не исчезла.

Справа от ворот, которые на Первое мая покрыли черным лаком, блестел новый, из оцинкованной жести, водосток. Клава Ивановна покачала головой: надо будет обязательно покрасить, а то блестит, как зеркало. Степа сказал, что стекла тоже надо закрасить: от луны блеск получается. Клава Ивановна рассердилась: нашел время умничать!

С моря, со стороны Люстдорфа, за которым Днестровский лиман и Румыния, послышался гул. Мадам Малая остановилась и приложила ладонь к уху. Гул заметно усиливался и приближался.

— Мадам Малая, — прошептала Дина, — это наши или не наши?

Степа сказал: наши, гидропланы, по звуку слышно. Через полминуты Иона подтвердил: да, наши, гидропланы или кукурузники — сильно медленно летят.

Прожекторы, которые до этого искали только над портом, метнулись в сторону Люстдорфа. Мадам Малая сказала, в Люстдорфе живут немцы, и стала опять прислушиваться. Два прожектора сошлись своими вершинами и, чуть-чуть покачиваясь, ползли к городу.

— Малая, — сказал Чеперуха, — мне это не нравится.

Иона только успел закончить, как ударили зенитки, прожекторы нашли место в небе, где разорвались снаряды, и высветили штук десять-двенадцать белых облачков. Потом, один за другим, зенитки дали еще пять выстрелов, прожекторы сразу нашли новые облачка, которые были все рядом.

— Молодцы, — похвалила мадам Малая. — Хорошая кучность.

Наутро в городе все говорили, что между Люстдорфом и Аккаржей ночью подбили два немецких самолета. В газетах сообщения не было, но многие сами слышали по радио и разговаривали с людьми, которые видели собственными глазами.

После обеда Степе Хомицкому принесли повестку из военкомата. Надо было расписаться в получении и вернуть корешок, но Степа отказался наотрез: указывалось, что срок явки двенадцать часов дня, а было уже три, четверть четвертого. В райвоенкомате Степа хотел объяснить, почему он опоздал, но никто не спрашивал, а дали сразу штук тридцать повесток и приказали разнести по адресам. Были повестки Гранику, Чеперухе, Грише Варгафтику и доктору Ланде.

Мужчины еще не вернулись с работы, Степа вручал повестки женам и велел расписаться за мужей. У Сони Граник так тряслись руки, что она, по ошибке, написала свое имя, вместо мужа, а про фамилию вообще забыла. Степа сказал, она даром волнуется: Ефима пошлют в тыловые части на переобучение, а это полгода, не меньше, война за это время успеет три раза кончиться.

Вечером, уже зашло солнце, принесли повестку Дегтярю. Полина Исаевна еще днем выехала к мужу, чтобы отдохнуть немного на свежем деревенском воздухе. Клава Ивановна взяла повестку под свою ответственность и побежала в Сталинский райком, откуда могли иметь прямую связь с Дегтярем. В райкоме прочитали повестку и сказали, что вызывать товарища Дегтяря с очень ответственной кампании по заготовке овощей преждевременно: завтра они сами будут говорить с военкоматским начальством.

На следующий день, учитывая первоочередную важность заготовки сельхозпродуктов, военкомат согласился дать отсрочку до первого июля, однако через три дня на имя Дегтяря прислали новую повестку, и в этот раз Иону Овсеича немедленно вызвали телефонограммой.

Во дворе Иона Овсеич успел еще застать всех, кроме доктора Ланды. Хомицкий, Граник, Чеперуха и Гриша Варгафтик, хотя они получили повестки четыре дня назад, каждое утро приходили с вещмешками в военкомат, часов до двенадцати их держали в коридоре, потом делали перекличку и разрешали отлучиться домой на обед, а вечером откладывали явку на следующий день.

Мадам Малая с женщинами и детьми рыли в Александровских садиках щели, чтобы можно было надежно укрыться от пулеметного обстрела с воздуха и осколков авиабомб, если в город прорвутся германские самолеты. Мужчины, прежде чем зайти домой, наведывались в садики, женщины с детьми бежали навстречу, оставляя в ямах свои лопаты и кирки. Мадам Малая возмущалась, требовала совести и называла эти действия своим именем: саботаж.

У товарища Дегтяря была повестка на семнадцать ноль-ноль, по дороге в военкомат он завернул в садики, чтобы повидаться с людьми. Сделав рукой общий привет, Иона Овсеич взял у Клавы Ивановны лопату и показал на примере, как нужно правильно держать, нажимать ногой и подымать пласт.

— Вот разница, — громко сказала Клава Ивановна. — Когда наши мужчины приходят, женщины скорее бегут домой. Когда Дегтярь приходит, все наоборот. Завтра заведем порядок по-новому.

Со своим планом на завтра мадам Малая чуть-чуть опоздала: в девять часов вечера, когда никто уже не мог ждать, Иона Чеперуха прибежал на минуту, чтобы предупредить насчет отправки. Точно не было известно, но, скорее всего, поезд пойдет с Товарной — пусть быстрее садятся на двенадцатый номер трамвая и поищут за Январским заводом. В крайнем случае, у второй Заставы.