Двор Крыльев и Гибели (ЛП)

— Здесь было бы неплохо, — заметил он, неровно дыша. — Или может даже здесь, — закончил он и погрузил этот палец в меня.

Я застонала, сжимая его руку, ногти впились в мышцы ниже — мышцы, которые двинулись, когда он подвигал пальцем один раз, второй. Потом вынул его и протянул, подняв брови:

— Ну так что? Где мне начать, дорогая Фейра?

Я едва могла говорить, думать. Но — с меня хватит игр.

Так что я взяла его дьявольскую руку, направляя ее к моему сердцу и кладя ее туда, посередине одной груди. Я встретила его затуманенный взгляд, когда произнесла слова, которые, как я знала, уничтожат его в этой маленькой игре, слова, которые поднимались во мне с каждым вдохом.

— Ты мой.

Он сорвался с поводка, на котором сам себя держал.

Его одежда исчезла — полностью — и его рот накрыл мой.

Этот поцелуй не был нежным. Не был мягким или ищущим.

Он был требовательным, диким и необузданным — он спускал с привязи. И его вкус... его жар, требовательный удар его языка о мой... Дом. Я дома.

Мои руки прошлись по его волосам, притягивая его ближе, когда я отвечала на каждый его жгучий поцелуй собственным, неспособная получить достаточно, не в силах не трогать его и не чувствовать.

Кожа к коже, Рис подтолкнул меня к кровати, его руки массировали мои ягодицы, когда я пробежала своими руками по его бархатной мягкости, по каждой твердой плоскости и неровности. Его красивые, могучие крылья раскинулись за его спиной, широко распахнувшись, прежде чем аккуратно сложиться.

Я врезалась в кровать позади нас, и Рис замер, дрожа. Дав время мне передумать, даже сейчас. Мое сердце напряглось, но я оторвалась от его рта. Удерживая его взгляд, я опустилась на белые простыни и медленно откинулась на спину.

Все дальше и дальше на кровать, пока я не обнажилась перед ним полностью. Пока я посмотрела на его значительную и горячую длину, а мой центр сжался в ответ.

— Рис, — выдохнула я, его имя было мольбой на моем языке.

Его крылья раскрылись, грудь вздымалась, звезды зажглись в его глазах. И далеко в них была страсть — за желанием, за нуждой — именно страсть в этих прекрасных глазах заставила меня посмотреть на горы, вытатуированные на его коленях.

Эмблема его двора — нашего двора. Обещание, что он не преклонится ни перед кем и ни перед чем, кроме его короны.

И меня.

Мой — он мой. Я послала эту мысль по связи.

Никаких игр, никаких задержек — я хочу его на мне, во мне. Мне нужно почувствовать его, обнять его, разделить с ним дыхание. Он услышал край отчаяния, почувствовал его по связи мейтов, текущей между нами.

Его глаза не отрывались от моих, когда он прокрался ко мне, каждое движение изящное, как у кота, преследующего добычу. Сплетая наши пальцы, он дышал прерывисто, и коленом подтолкнул мои ноги, чтобы устроиться между ними.

Осторожно, с любовью, он положил наши соединенные руки около моей головы, когда он вошел в меня и прошептал мне на ухо:

— Ты тоже моя.

С первым его толчком я бросилась вперед, требуя его губы.

Я просунула свой язык между его зубами, проглатывая его стон удовольствия, пока он мягко двигал тазом, входя в меня снова и снова.

Дом. Это был дом.

И когда Рис вошел полностью, когда он сделал паузу, позволяя мне приспособиться к его полноте, я подумала, что могу взорваться лунным светом и пламенем, подумала, что могу умереть от чистой силы, бурлящей во мне.

Из-за этого я почти рыдала, и впилась пальцами в его спину, и Рис немного приподнялся, чтобы изучить мое лицо. Прочитать его.

— Больше никогда, — пообещал он, выходя из меня, а потом снова вошел с мучительной медлительностью.

Он поцеловал меня в лоб, в висок.

— Моя любимая Фейра.

После его слов я задвигала бедрами, побуждая его войти глубже, сильнее. Рис так и сделал.

С каждым движением, каждым разделенным вдохом, каждым нашептанным ласковым словом и стоном, наша связь мейтов разгоралась все ярче внутри меня. Отчетливее.

И когда она снова засияла так ярко, как алмаз, мое освобождение прошло через меня, заставляя кожу пылать, как новорожденную звезду.

При виде этого, прямо когда я провела пальцем по чувствительному месту внутри его крыла, Рис выкрикнул мое имя и получил свое удовлетворение.

Я держала его при каждом дыхании, держала его, когда он, наконец, успокоился, задерживаясь внутри меня, и наслаждалась ощущением его кожи на моей.

Долгое время мы так и оставались запутанными друг в друге, слушая, как дышим, и эти звуки были прекраснее любой музыки.

Через некоторое время Рис поднял свою грудь достаточно высоко, чтобы взять мою правую руку. Чтобы посмотреть на татуировки. Он поцеловал один из завитков иссиня-черных чернил.

Он сглотнул.

— Я скучал по тебе. Каждую секунду, каждый вдох. Не только по этому, — сказал он, подчеркивая слова движением бедер, и я застонала от этого, — но... по разговорам с тобой. По возможности смеяться с тобой. Мне не хватало тебя в моей постели, но еще больше мне хватало тебя как друга.

Мои глаза горели.

— Я знаю, — сумела сказать я, поглаживая его крылья, его спину. — Я знаю.

Я поцеловала его обнаженное плечо, прямо над завитком иллирийской татуировки.