Двор Крыльев и Гибели

Рис прошептал мои слова Кассиану, который склонил голову, наверно так же, как и Нэста, чтобы посмотреть на нас.

Рис иронически заметил, Элейн об этом знает?

Ее пригласили спуститься в гостиную на чай. Так что вот.

Рис снова зашептал Кассиану, который подавился смехом и развернулся, направляясь на улицу. Рис задержался, сунув руки в карманы. Он собирается выпить. Я думаю присоединиться к нему. Когда я могу вернуться, не опасаясь за свою жизнь?

Я показала ему неприличный жест через окно. Какой большой, сильный иллирийский воин.

Иллирийские воины знают, когда устраивать битвы. И когда Нэста наблюдает за всем, как ястреб, а вы двое кружитесь над ними, как стервятники… Я знаю, кто победит в этой битве.

Я снова показала ему этот жест, и Мор поняла в достаточной степени, что я им хотела сказать, так что повторила мой жест. Рис тихо рассмеялся и поклонился.

Высшие Лорды прислали ответы, сказала я, когда он начал уходить. День, Рассвет и Зима придут.

Я знаю, сказал он. И я только что получил новость от Крессеиды, что Тарквин раздумывает над приглашением.

Лучше, чем ничего. Я так и сказала ему.

Рис улыбнулся мне, оглянувшись через плечо. Наслаждайся своим чаем, ты, властная надзирательница.

Пойми, я могу использовать надзирателя и для тебя.

У тебя их четверо в этом доме.

Я улыбнулась, когда он, наконец, добрался до низких входных ворот, где ждал Кассиан, который, видимо, в это время вытянул свои крылья, к восторгу полдюжины детей, которые теперь таращились на них.

В другой комнате Амрен прошипела:

— Сосредоточься.

Загремел обеденный стол.

Звук, казалось, напугал Элейн, потому что она быстро поставила чашку. Она поднялась на ноги, и Люсьен сделал то же самое.

— Прости, — выпалил он.

— Что… что это было?

Мор положила руку мне на колено, чтобы не дать мне подняться.

— Это… это был рывок. На связи.

Амрен отрезала:

— Не смей… злая девушка.

Потом Нэста уже стояла на пороге.

— Что ты сделал.

Слова были столь же острыми, как клинок.

Люсьен посмотрел на нее, потом подошел ко мне. Его челюсть сжалась.

— Ничего, — сказал он, и снова повернулся к своему мейту. — Прости — если это встревожило тебя.

Элейн направилась к Нэсте, которая, казалось, почти горела.

— Это было… странно, — выдохнула Элейн. — Будто ты потянул нить, привязанную к ребрам.

Люсьен выставил ей свои ладони.

— Прости.

Элейн лишь долго смотрела на него. И из ее взгляда исчезла ясность, когда она покачала головой, дважды моргнув, и сказала Нэсте:

— Идут вороны-близнецы, один белый и один черный.

Нэста хорошо скрыла свое опустошение. Разочарование.

— Что я могу сделать для тебя, Элейн?

Только с Элейн она говорила таким голосом.

Но Элейн снова покачала головой.

— Солнечный свет.

Нэста раздраженно посмотрела на меня, прежде чем потащила нашу сестру по коридору — в солнечный сад.

Люсьен подождал, пока стеклянная дверь откроется и закроется, и потом выдохнул.

— Там есть связь — это настоящая нить, — сказал он, больше себе, чем нам.

— И? — спросила Мор.

Люсьен провел руками по своим длинным рыжим волосам. Его кожа была темной — глубоко золотисто-коричневого цвета по сравнению с бледностью Элейн.

— И я добрался до края Элейн, когда она сбежала.

— Ты почувствовал что-нибудь?

— Нет… у меня не было времени. Я чувствовал ее, но…

Он покраснел. Что бы он почувствовал, это было не тем, что мы искали. Даже если я не представляла, что мы ищем.

— Мы снова можем попробовать — в другой день, — предложила я.

Люсьен кивнул, но выглядел неубежденным.

Амрен зло сказала из столовой:

— Кто-то должен забрать твою сестру. Ее урок еще не окончен.

Я вздохнула.

— Да, Амрен.

Люсьен обратил внимание на меня и письма, выполненные в разных стилях и написанные на разных бумагах. Его золотой глаз прищурился. Как эмиссар Тамлина, он, несомненно, узнал их.

— Дай угадаю: они согласились, но теперь наша головная боль — выбор места?

Мор нахмурилась.

— Какие-то предложения?

Люсьен связал свои волосы ремешком из коричневой кожи.

— У вас есть карта?

Думаю, теперь лишь я могу пойти за Нэстой.

— Эта сосна была не здесь минуту назад.

Азриэль тихо рассмеялся, когда двумя днями позже он сидел на верхушке валуна, наблюдая, как я вытаскиваю сосновые иглы из своих волос и куртки.

— Судя по ее размерам, я бы сказал, что она тут уже… двести лет как минимум.

Я нахмурилась, отряхивая щепки коры и свою ушибленную гордость.