Двор Крыльев и Гибели

Тамлин проигнорировал ее, даже когда его когти впились в подлокотник стула. Но я верила ему — что он перемещал на восток своей территории столько людей, сколько мог. Он говорил об этом еще до того, как я вернулась домой.

Тэсан прочистил горло и сказал Гелиону:

— Ты сказал, что у тебя есть два предложения, основанных на проанализированной тобой информации.

Гелион подал плечами, солнце заиграло на золотой нити, которой была расшита его туника.

— Действительно, хотя, кажется, Тамлин уже опередил меня. Нужно провести эвакуацию Весеннего Двора, — его янтарные глаза посмотрели на Тарквина и Берона. — Конечно же, твои северные соседи примут их.

Губы Берона скривились.

— У нас нет ресурсов для такого.

— Правильно, — сказала Вивиан, — потому что все слишком заняты, полируя каждую драгоценность в твоей сокровищнице.

Берон так посмотрел на нее, что Каллиас напрягся.

— Жен пригласили из вежливости, а не чтобы они были консультантами.

Сапфировые глаза Вивиан вспыхнули, будто вспышка молнии.

— Если война будет неудачной для нас, мы будем истекать кровью рядом с тобой, так что я думаю, что мы чертовски имеем право иметь голос в таких делах.

— Хайберн сделает с вами куда худшие вещи, чем убийство, — холодно сказал Берон. — Особенно с такими молодыми и симпатичными, как ты.

От рычания Каллиаса, сопровождаемого бурчанием Мор, вода в пруду пошла рябью.

Берон слегка улыбнулся.

— На прошлой войне были лишь трое из нас, — кивок Рису и Гелиону, чье лицо помрачнело. — Нелегко забыть, что Хайберн и Лоялисты делали с захваченными женщинами в своих военных лагерях. Что у них было заведено делать с женщинами-Высшими Фэ, которые либо сражались за людей, либо это делали их семьи, — он тяжело опустил руку на слишком тонкую руку своей жены. — Две ее сестры выиграли ей время для побега, когда армия Хайберна осадили их земли. Они так и не вышли из того военного лагеря.

Гелион внимательно наблюдал за Бероном, его взгляд пылал упреком.

Леди Осеннего Двора смотрела на пруд. С ее лица пропали краски. В моей голове вспыхнули образы Дагдана и Браннэ — вместе с трупами тех людей. Что они сделали с ними до и после того, как те умерли.

— Мы примем твоих людей, — тихо сказал Тарквин Тамлину. — Несмотря на твои действия в отношении Хайберна… твои люди невиновны. На моей территории много места. Мы примем всех их, если понадобится.

Короткий кивок от Тамлина был единственным выказыванием признательности и благодарности.

Берон сказал:

— Значит, Сезонные Дворы должны стать склепами и гостиницами, пока Солнечные Дворы останутся нетронутыми, здесь, на севере?

— Хайберн сосредоточил свои силы на южной части, — сказал Рис. — Чтобы быть ближе к стене — и к человеческим землям.

На этих словах мы с Нэстой обменялись взглядами.

Рис продолжил:

— Зачем идти через северные районы — через территории фейри на континенте, когда можно покорить Юг и пройти с него прямо на человеческие земли континента?

Тэсан спросил:

— И ты веришь, что человеческие армии будут служить Хайберну?

— Их королевы продали нас, — сказала Нэста.

Она подняла подбородок с достоинством, присущим всем эмиссарам.

— За дар бессмертия, королевы позволят Хайберну избежать любого сопротивления. Они вполне могли бы передать ему контроль над своими армиями, — Нэста посмотрела на меня и Риса. — Куда идти людям с нашего острова? Мы не можем эвакуировать их на континент, и с нетронутой стеной… Многие скорее рискнуть остаться, чем пересекут стену.

— Судьба людей за стеной, — вмешался Берон, — нас не заботит. Особенно клочок земли без королевы и армии.

— Зато заботит меня, — сказала я, и это был голос не Фейры-охотницы и не Фейры Разрушительницы Проклятий, а голос Фейры Высшей Леди. — Люди практически беззащитны против нашего вида.

— Тогда защищайте их своими силами, — сказал Берон. — Я не буду посылать своих воинов, чтобы защищать рабов.

Моя кровь нагрелась, и я вздохнула, охлаждая ее, охлаждая магию, трещащую от этого оскорбления. Это ничем не поможет. Если невозможно вовлечь их всех в сотрудничество против Хайберна…

— Ты трус, — выдохнула я Высшему Лорду Осени.

Даже Рис напрягся.

Берон просто ответил:

— То же самое можно сказать и о тебе.

Мой живот скрутило.

— Я не обязана объясняться с тобой.

— Нет, но, возможно, с семьей той девочки — но они тоже мертвы, не так ли? Забиты и сожжены в собственных кроватях. Забавно, что теперь ты так стремишься защитить людей, когда раньше ты с радостью выдала их, чтобы спасти себя.

Мои ладони нагрелись, как если бы два солнца образовались и вертелись под ними. Тише, мурлыкнул Рис. Он капризный старый ублюдок.

Но я едва слышала его слова за путаницей образов: изуродованное тело Клэр, прибитое к стене; зола от дома Беддоров, которая покрыла снег, словно клочья теней; улыбка Аттора, когда он толкал меня, пока я шла по каменным залам Подгорья –

— Как и сказала моя леди, — протянул Рис, — она не должна объясняться с тобой.

Берон откинулся на своем стуле.

— Тогда, полагаю, мне тоже не нужно объяснять свои мотивы.

Рис выгнул бровь.