Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1

Были поводы и дипломатического характера. Например, 4 мая 1830 г. прошел костюмированный бал по случаю заключения мира с Турцией. На этом маскараде фрейлина Екатерина Тизенгаузен изображала циклопа. По ее просьбе А. С. Пушкин написал для нее стихотворение, которое она с успехом прочла перед императорской четой:

Язык и ум теряя разом,
Гляжу на Вас единым глазом.
Единый глаз в главе моей.
Когда б судьбы мои хотели,
Когда б имел я сто очей,
То все бы сто на Вас глядели⁵⁴²

.

Маскарады по случаю заключения браков детей Николая I также носили официальный характер. Так, в 1841 г. в Зимнем дворце был устроен пышный костюмированный вечер с участием всего императорского дома по случаю бракосочетания наследника Александра Николаевича⁵⁴³. По случаю бракосочетания Ольги Николаевны 4 февраля 1843 г. в Зимнем дворце был также проведен парадный маскарад.

Примерно до середины 1840-х гг. в Зимнем дворце 1 января или на масленицу ежегодно проходили народные маскарады, или, как их называли, балы «с мужиками». Иногда балы «с мужиками» давались и летом в Петергофе во время традиционных гуляний, связанных с днем рождения императрицы Александры Федоровны (с 1826 по 1829 г. летние балы не проводились).

Эта традиция сложилась еще в екатерининскую эпоху и воспроизводилась на протяжении почти столетия. Определенную регулярность балы «с мужиками» приобрели во время правления Николая I. Так, 1 января 1828 г. в Зимнем дворце был устроен подобный бал, на котором половину гостей составляли мещане⁵⁴⁴. В 1831 г. в Зимнем дворце состоялся очередной маскарад для купечества и дворян, куда было приглашено 2200 человек.

Нужно заметить, что европейские страны в это время вступали в период буржуазных революций, и для иностранцев было странным видеть столь массовые демонстрации единения народа и императорской фамилии. Весьма критично относившийся к реалиям николаевской России французский путешественник барон де Кюстин с некоторым раздражением, но, по сути, верно подметил «идеологическую» подоплеку этих балов. Он зафиксировал в своих «Записках»: «Когда император открывает свободный с виду доступ во дворец привилегированным крестьянам и буржуа, которых он дважды в году удостаивает чести явиться к нему на поклон, он не говорит земледельцу, купцу: «ты такой же человек, как я», но он говорит барину: «ты раб, как они»⁵⁴⁵.

Действительно, это была ежегодная демонстрация единства самодержавной власти и народа. Народ впускали в «царские чертоги», где они могли видеть императора и его семью. Эти действа вписывались в рамки сценария патернализма, который реализовывался в период правления Николая Павловича. Поэтому наряду с «мужицкими» балами в Зимнем дворце устраивались и общедоступные маскарады.

Описаний подобных маскарадов достаточно много. Любопытно восприятие столь масштабных праздников. Так, Николай I 4 января 1832 г. в письме к И. Ф. Паскевичу сообщал, что «на маскараде 1 числа было во дворце 22 364 человека; и в отменном благочинии»⁵⁴⁶. С другой стороны, одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны – «черноокая» Смирнова-Россет писала, что «полиция счетом впускала народ, но более сорока тысяч не впускали. Давка была страшная»⁵⁴⁷.

Интересен взгляд на подобный маскарад со стороны руководителей хозяйственных подразделений Зимнего дворца. В 1844 г. в рапорте «майора от ворот» полковника Баранова указывается, что для подготовки маскарада была проделана серьезная работа. Из Таврического дворца были доставлены скамейки, которые расставили в нишах под окнами в залах. По сложившейся традиции организовывались буфеты для бесплатного угощения публики. Какие-либо ограничения допуска во дворец не устанавливались. Конечно, охрана следила за тем, чтобы городские мещане приходили в «чистой одежде». На глаз контролировалась и численность гостей.

Важной частью подобных мероприятий были непосредственные контакты народа и монархов. Николай I, его жена и все дети считали своим прямым долгом находиться среди «мужиков» на протяжении всего бала, отчетливо понимая, что это – часть их профессии, хотя безусловно это было тяжело физически. Как правило, императрица Александра Федоровна, одетая в так называемый русский сарафан, усаживалась в Георгиевском зале за ломберный стол, играя с министрами в «бостон» или «вист». Для того чтобы лицезреть императрицу, в громадный парадный зал «простых людей» пускали не более чем по десять человек за раз. Можно представить робость, трепет и преклонение подданных, тихо проходивших мимо императрицы. Для Александры Федоровны это была просто работа.

Конечно, у дворцовой администрации имелись опасения за сохранность залов. Но в 1844 г. всё прошло на редкость гладко. Полковник Баранов после маскарада немедленно доложил министру императорского двора