Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. на лице наследника-цесаревича Александра Александровича появилась борода. Это совершенно выбивалось из традиций царствования Александра II, но, видимо, отвечало каким-то внутренним импульсам цесаревича. Следует подчеркнуть, что появление бороды у цесаревича не было фрондой по отношению к отцу, хотя отношения между ними были очень сложными. Дело в том что на время ведения боевых действий Александр II официально разрешил офицерам носить бороды. Как известно, запретный плод сладок, и в армии началось поголовное отращивание бород. Даже 20-летний великий князь Сергей Александрович начал отращивать бороду, записав в дневнике 9 июня 1877 г.: «Государь разрешил во [время] компании носить бороды, и мы отпускаем себе, я также»⁵⁴. Однако когда император возвратился в Петербург (10 декабря 1877 г.), он уже через неделю потребовал от своего ближайшего окружения привести себя в порядок. 19 декабря Сергей Александрович писал цесаревичу: «Мою чудную бороду пришлось обрить, это было очень печально и неприятно, но Папа не хочет, по-видимому, чтобы носили бороды»⁵⁵.

Тем не менее, судя по фотографиям, цесаревич и его младшие братья Владимир и Алексей бороды так и не сбрили. Борода цесаревичу шла. Крупный телом и лицом, без изящества вельмож предыдущих царствований, он очень органично смотрелся с этой бородой. В результате Александр III стал первым «бородатым» российским императором, возобновив традицию внешнего облика православных московских царей допетровской Руси. После воцарения Александра III мода на бороды немедленно охватила всю мужскую половину высшего света.

Современники, сравнивая Александра III с его предшественниками, отмечали его сходство в отношении к России с Николаем I. Именно Николай Павлович первым из российских императоров громко и внятно заявил о своей любви к России и сделал первые шаги к «русификации» высшего света. И эта эстафета была воспринята Александром III. Граф С. Д. Шереметев, сравнивая Николая I и Александра III, писал: «Он (Николай I – И. З.) сам желал быть Русским и по-своему, насколько мог, хотел им быть, хотя и в одежде средневекового рыцаря, да и не по одной одежде. Но он своим умом познал, что править Россией можно только будучи Русским или показывая, что хочешь им быть. Эта нота недостаточно звучала в Александре II, у которого его чувство было явно немецким, навеянным сентиментализмом времен своей юности. Русское воплощение царя в XIX веке совершилось в Александре III! Вот почему и царствовать после нельзя без этого воплощения…»⁵⁶

Надо заметить, что Александр III инстинктивно отличал позу от истинного чувства. Или, по крайней мере, был очень определен в своих симпатиях и антипатиях. Так, граф С. Д. Шереметев упоминал, что, увидев у него на столе книгу стихотворений Тютчева, Александр III заявил, что «вообще не любит Тютчева и как поэта, и как человека»⁵⁷.

Примечательно, что, когда Александр II посещал Аничков дворец, в котором жил с семьей наследник, все ощущали некую чужеродность отца и сына. Граф С. Д. Шереметев упоминал, что присутствие Александра II «несколько стесняло всех, даже хозяев. Уж очень были различны характеры и вкусы. Государь подсаживался к цесаревне, слегка картавя, заводил с нею речь и лишь изредка обращался к цесаревичу. Меня поражало это различие между сыном и отцом: другие приемы, другие речи, другое воспитание»⁵⁸.

В одежде император Александр Александрович был столь же прост. У него, безусловно, имелись все необходимые мундиры и сюртуки «по должности». Но, в отличие от своего отца, он не имел мундирных коллекций, которыми так наслаждался Александр II. Мемуаристы в один голос утверждают, что Александр III, как правило, носил привычные вещи, занашивая их до непотребного состояния. С. Ю. Витте упоминал о штопаных штанах императора и клиньях, вшитых в его брюки. Дома с юных лет он привык носить тужурку⁵⁹. Не носил Александр III и ювелирные украшения. Из колец у него было только венчальное, и то «к концу растрескалось так, что опасно было его носить»⁶⁰. Эта скромность российских императоров по части ювелирных изделий носила также традиционный характер. Мемуаристы упоминают, что Александр I не носил «никаких драгоценностей, ни одного кольца, даже не носил часов»⁶¹.