Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1

После отмены крепостного права в 1861 г. ситуация начала меняться. Стремительная капитализация страны со всеми ее моральными издержками не могла не пошатнуть привычные стереотипы. Люди становились свидетелями того, как миллионы делались буквально «из воздуха», а многие придворные аристократы при этом были отягощены бесчисленными долгами. Старые дворянские гнезда пустели.

В этой ситуации некоторые придворные попытались идти в ногу со временем. Не всем это удавалось. Неумелые биржевые спекуляции, участие в финансовых пирамидах разорили не одно аристократическое семейство. Придворные начали продавать самое ценное, что у них было, – связи при императорском дворе, влияние на ключевых чиновников, от которых многое зависело. В процесс попытались включиться и некоторые из великих князей, в меру своих «деловых талантов». Несмотря на значительное казенное содержание, многие из великих князей постоянно пребывали в долгах.

Один из осведомленных мемуаристов привел характерный эпизод «великокняжеского бизнеса», ссылаясь на рассказ генерала П. А. Шувалова, который занимал должность шефа жандармов и управляющего III Отделением. Именно к нему, по должности курировавшему борьбу с коррупцией, явился великий князь Николай Николаевич (старший) и обратился с просьбой пролоббировать в комитете министров концессию на строительство железной дороги в пользу определенного лица. Озадаченный генерал сдержанно ответил, что не вмешивается в дела железнодорожных концессий, и затем поинтересовался, зачем великому князю касаться подобных вопросов. Николай Николаевич, ничуть не смутившись, ответил: «До сих пор я никогда не занимался ими, но, видишь ли, если комитет выскажется в пользу моих proteges, то я получу 200 000 рублей; можно ли пренебрегать такой суммой, когда мне хоть в петлю лезть от долгов…» Услышав это незатейливое заявление, генерал поинтересовался: «Ваше высочество, даете ли вы себе ясный отчет в том, что говорите; ведь безупречная репутация ваша может пострадать». На что князь спокойно ответил: «Вот вздор какой, если бы еще я сам принимал участие в решении дела, а то ведь нужно только походатайствовать, попросить.»

Разумеется, П. А. Шувалов не предпринял никаких шагов, но так случилось, что комитет министров принял решение в пользу тех, за кого просил великий князь. Через несколько дней Шувалов встретил великого князя на какой-то торжественной церемонии во дворце. Николай Николаевич благодарно пожал ему руку и с довольной улыбкой указал на свой карман. Мемуарист совершенно справедливо отметил, что великий князь проявил непроходимую глупость «в бизнесе», и «по глупости он только говорил откровенно о том, что тысячи других делали втихомолку»⁶⁹⁸.

Активно «продавалось» и влияние на императора Александра II. Так, по устойчивым слухам, морганатическая жена Александра II – Е. М. Долгорукая (княгиня Юрьевская) за солидные комиссионные беззастенчиво пробивала выгодные для предпринимателей коммерческие проекты. Это раздражало очень многих.

Весьма красочное и достоверное описание придворных «гешефтов» содержится в воспоминаниях того же мемуариста, который ссылался на рассказ князя А. Барятинского⁶⁹⁹, брата знаменитого фельдмаршала.

Поскольку решения о концессиях принимались на самом верху, то предпринимателям были жизненно необходимы люди со связями для лоббирования их интересов. Таким лоббистом известного предпринимателя К. Ф. фон Мекка и стал князь А. И. Барятинский. В это время велась борьба за концессии на строительство Севастопольской и Конотопской железных дорог. В борьбе принимали участие не только предпринимали, но и их высокие покровители. Соперником фон Мекка был предприниматель Н. И. Ефимович, которого поддерживали «либо принц Гессенский, либо Долгорукая». Располагая этими сведениями, фон Мекк отправил Барятинского в Германию – на курорт Эмс, где отдыхала княгиня Долгорукая. В силу ряда причин выйти на Долгорукую князю не удалось, однако в поезде он случайно встретил проигравшуюся в казино графиню Гендрикову, подругу девицы Шебеко, которая «представляла финансовые интересы» Е. М. Долгорукой. Князь Барятинский предложил проигравшейся графине деньги за устройство свидания: «Говорю вам прямо, мне нужно побеседовать с нею об одном предприятии, в котором я принимаю живейшее участие». Графиня немедленно сориентировалась и заявила, что «Долгорукая ничего не смыслит, всеми делами такого рода – к чему таиться – орудует моя belle-souer… Шебеко», и обещала Барятинскому устроить свидание.