Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1

Вернувшегося в Петроград Рене Бризака в феврале 1917 г. приняла императрица Александра Федоровна. Принимала она его не как главу дома высокой моды «А. Бризак», а как представителя союзной Франции. После того как Рене Бризак прибыл в Александровский дворец, его проводили в маленький зал на первом этаже¹⁰⁹. В этот день Бризак был единственным, кого принимала императрица. Императрица встретила Рене Бризака очень тепло, благословив и поцеловав в лоб. Но разговор между собеседниками так и не коснулся актуальных тенденций женской моды. Заботы были иные. После расспросов о семье императрица начала расспрашивать Бризака о настроении во французской армии, интересовалась его мнением о сроках окончания войны. Видимо, это был один из последних приемов Александры Федоровны накануне Февральской революции 1917 г.

После Февральской революции 1917 г. Бризаки начали постепенно сворачивать семейный бизнес в Петрограде. Они не видели перспектив для развития бизнеса в России, в которой более сорока лет проработали три поколения их семьи. Для такого пессимизма были все основания. Весной 1917 г. торговый дом «А. Бризак» возглавил уполномоченный Петросовета, их лучший закройщик, работавший в фирме с 1899 г. Все счета фирмы были заблокированы, и распоряжаться ими Рене Бризак мог только с санкции бывшего закройщика. Бризакам было категорически запрещено переводить деньги в заграничные страны и отправлять туда свой товар. Таким образом, уже весной 1917 г. Бризаки перестали быть хозяевами своего дела. Фактически это был конец одного из известнейших домов мод в России.

В этой ситуации мать и сын Бризаки приняли решение об отъезде из России во Францию. Они попытались «отбить» часть своего имущества. И они добились своего! Рене Бризак подчеркивал, что это удалось осуществить только благодаря «доброжелательному содействию наших бывших служащих, преданного персонала, большинство которых видели меня еще с моего рождения». Условия сделки с новой властью были следующими: Бризаки оставляли персоналу торгового дома всю недвижимость, нажитую за сорок лет жизни в России, включая все товары дома моделей. В распоряжение служащих передавался склад с великолепными мехами – шиншиллами, соболями и горностаями. Также там оставались уникальная коллекция кружев, большое количество тканей, среди которых были многочисленные отрезы прекрасных лионских броше, которые заказывались для придворных выездов и для пошива стильных платьев. Кроме того, Бризаки обязывались выплатить авансом каждому из рабочих и служащих торгового дома, а их насчитывалось в 1917 г. около двухсот человек, полностью годовую зарплату. На этих условиях Бризакам позволили вывезти все личные драгоценности и сумму в десять тысяч рублей, или двадцать пять тысяч золотых франков.

В 1923 г. Рене Бризак, будучи в Финляндии, последний раз посетил Петроград. Он пробыл в городе только один день: «Имя Бризак было слишком известно в России, более полувека мы имели честь быть поставщиками императорской семьи, и очевидно, что это не могло понравиться Советской власти»¹¹⁰. В 1930 г. умерла мать Рене Бризака, которая на протяжении многих лет была соратницей выдающегося модельера Альбера Бризака. Она похоронена в Париже на кладбище Монпарнас.

Наряду с Бризаками всем придворным дамам было хорошо известно имя модельера Ольги Николаевны Бульбенковой (1835–1918). Она стала создательницей модной мастерской, специализировавшейся на шитье роскошных придворных платьев. Поскольку так называемое русское придворное платье предполагало золотое шитье, ширина которого зависела от положения дамы в придворной иерархии, то золотошвейные работы исполнялись в мастерской И. А. Васильева, расположенной на Екатерининском канале. Золотое шитье на придворных платьях, предназначенных для царской семьи, исполнялось в московском Новодевичьем монастыре. В начале XX в. делами практически руководила ее племянница – Ариадна Константиновна Виллим (1890–1976).