Двор Тумана и Ярости

Она отворилась. В камере была кромешная тьма, едва отличимая от той, что была в коридоре.

— Я вырезал двери для каждого заключенного здесь, — сказал тихий голос внутри, — но моя собственная остается моей самой любимой.

— Должен с этим согласиться, — сказал Рисанд. Он шагнул внутрь. Сферы света качались впереди, освещая темноволосого мальчика, сидящего у дальней стены. Его невероятные синие глаза остановились сначала на Рисанде, а затем скользнули туда, где я притаилась в дверях.

Рис полез в сумку, которую я не заметила, чтобы он брал с собой — нет, он достал ее из кармана между мирами, который он использовал для хранения. Он бросил предмет в сторону мальчика, которому на вид было не больше восьми. Что-то белое блеснуло и со стуком упало на грубый каменный пол. Еще одна кость — длинная, прочная и с зазубринами на одном конце.

— Берцовая кость, которая добила Мидденгардского Червя, когда Фейра сражалась с ним, — сказал Рис.

Моя кровь застыла в жилах. Там было столько костей — в ловушке, которую я соорудила, что я не заметила, какая именно добила чудовище. И не думала, что кто другой заметит.

— Входи, — сказал Косторез, и не было в его детском голосе ни невинности, ни доброты.

Я сделала один шаг вперед.

— Прошла вечность, — сказал мальчик, глядя на меня, — с тех пор как что-то новое приходило в этот мир.

— Привет, — я выдохнула.

Улыбка мальчика была насмешкой над невинностью.

— Ты боишься?

— Да, — сказала я. Ни в коем случае не врать — было первое, что мне сказал Рис.

Мальчик встал, но остался на другой стороне камеры.

— Фейра, — пробормотал он, склонив голову. Шар фэйского света посеребрил его чернильные волосы. — Фей-ра, — сказал он снова, растягивая слоги, словно пробуя их на вкус. Наконец, он выпрямился. — Куда ты попала, когда умерла?

— Вопрос за вопрос, — ответила я так, как меня проинструктировали за завтраком.

Костерез повернул голову в сторону Рисанда.

— Ты всегда был умнее своих предков. — Но его взгляд вновь остановился на мне. — Расскажи мне, где ты была, что ты видела там, и я отвечу на твой вопрос.

Рис слегка кивнул мне, но его глаза были настороженными. Потому что то, о чем спросил мальчик…

Я старалась успокоить свое дыхание чтобы подумать. Чтобы вспомнить.

Там была кровь, смерть, боль и крики — и она ломала меня, медленно убивая, и там был Рис, ревущий от ярости, когда я умерла, Тамлин, молящийся за мою жизнь, стоя на коленях возле ее трона… Там было слишком много мучений, и я хотела прекратить все это, я хотела чтобы все закончилось…

Рис, следящий за каждым движением Костереза, словно окаменел. Как будто мои воспоминания свободно текли сквозь ментальные щиты, которые, как я проверила утром, были целы. И я хотела бы узнать, считал ли он, что я в тот момент сдалась.

Я сжала руки в кулаки.

Я выжила. Я выбралась оттуда. И сегодня я выберусь и отсюда.

— Я услышала хруст, — сказала я. Риса повернул голову ко мне. — Я услышала хруст, когда она свернула мне шею. Он был не только у меня в ушах, но и внутри моего черепа. Меня не стало прежде, чем я успела почувствовать больше, чем первую волну боли.

Фиалковые глаза Костереза, казалось, засияли ярче.

— А потом тьма. Другая, не такая как здесь. Но еще была… нить, — сказала я. — Привязь. Я рванула ее — и вдруг смогла видеть. Но не своими глазами, а… а его, — сказала я, кивком указывая на Риса. Я разжала пальцы татуированной руки. — И я знала, что была мертва, и этот крошечный клочок души, держащийся за нить нашей сделки — было все, что от меня осталось.

— Но был ли там кто-нибудь, видела ли ты что-то?

— Была только эта связь во тьме.

Лицо Рисанда побледнело, его губы сжались в тонкую линию.

— И когда меня Создали заново, — сказала я, — я последовала за этой связью обратно — в свое тело. Я знала, что дом был на другом конце этой нити. Затем был свет. Словно ты плывешь сквозь игристое вино.

— Тебе было страшно?

— Все чего я хотела — это вернуться… к людям вокруг меня. Я хотела этого так сильно, что не было места для страха. Худшее уже произошло, и тьма была спокойной и тихой. И это было бы не так уж плохо — раствориться в ней. Но я хотела домой. И я последовала за связью.

— И там не было никакого другого мира, — подтолкнул Костерез.

— Даже если и был, то я не видела.

— Ни света, ни портала?

«Куда ты так хочешь уйти?» — вопрос почти сорвался с моего языка.

— Там было только спокойствие и тьма.

— У тебя было тело?

— Нет.

— Ты…

— Этого для тебя достаточно, — промурлыкал Рисанд — звук был похож на бархат поверх острейшей стали. — Ты сказал «вопрос за вопрос». Теперь ты задал… — он прикинул на пальцах. — Шесть.

Костерез прислонился спиной к стене и присел.

— Не каждый день мне доводится увидеть кого-то, кто вернулся из настоящей смерти. Прости меня за желание узнать, что там за занавесом, — он деликатно махнул рукой в мою сторону. — Спрашивай, девочка.

— Если нет тела — нет ничего, кроме, возможно, кусочка кости, — я сказала это настолько твердо, насколько могла, — есть ли способ воскресить человека? Вырастить новое тело и вложить туда его душу.