Двор Ураганов

– О, неужели? Я прошла мимо этих чудес? Как бы я хотела полюбоваться ими!

– Прекрасный пол очарован тем, что блестит, – Бледный Фебюс не понял причины моего ликования. – Кармен тоже просила показать драгоценности во время нашего свидания. Чтобы вознаградить за прекрасный подвиг, я предложил ей выбрать камень на свой вкус.

– Какая… какая щедрость, – пробормотала я, охваченная беспокойством: а что, если кубинка выбрала «El Corazón»?

Бледный Фебюс изящным жестом руки в кружевном рукаве отмахнулся от моих комплиментов:

– Эти драгоценности ничто для меня. Просто цветные камешки, часто слишком яркие для моих глаз.

– И какой из них вы предложили Кармен, если я смею проявить любопытство: изумруд? Сапфир? Э-э-э… алмаз?

– Рубин. Не волнуйтесь. В моих сундуках достаточно украшений, чтобы удовлетворить любое женское желание. Впечатлите меня завтра подвигом, и сможете сами выбрать себе драгоценность в знак моей признательности.

С этими словами Бледный Фебюс, прощаясь, склонил голову:

– Мадемуазель!

Я стояла возле двери своей каюты, не в силах унять бешеные удары сердца.

14 Сирены

– Мне известно, где Бледный Фебюс прячет свои сокровища, – сообщила я Клеанту.

Чтобы организовать встречу с камердинером, я притворилась, будто мне нужна сельтерская вода, которой не водилось в камбузах «Ураноса». За закрытыми дверями моей спальни я поспешно рассказала ему о том, что узнала вчера во время прогулки с капитаном.

– «El Corazón» хранится за бронированной дверью на тринадцатой внутренней палубе. Если одержу победу в сегодняшнем подвиге, то смогу попросить алмаз у Бледного Фебуса в качестве награды.

– А если другая займет первое место?

Я помолчала пару секунд.

– Тогда, возможно, найдется другой способ завладеть «El Corazón» … Во время испытания все внимание «Ураноса» будет сконцентрировано на избранницах. Вспомни штурм флотилии: половина экипажа находилась в море, другая на палубе; Бледный Фебюс наблюдал с балкона; его цербер – лейтенант не отрывал глаз от морского сражения.

– Что означает: необходимо воспользоваться моментом, чтобы спуститься на нижние палубы и найти вход в укрепленную комнату, – прошептал фрондер, закончив нить моей мысли.

Я воодушевленно кивнула:

– А учитывая то, что Бледный Фебюс не уделяет должного внимания добытым трофеям, он, возможно, и не заметит исчезновения алмаза.

– Как мне его узнать? – взгляд Клеанта излучал бесстрашие.

– Нетленный говорил, что «El Corazón» большой и круглый, как мяч для игры в жё-де-пом.

– Тот вид спорта с ракетками, которому предаются напудренные парики, пока народ гнет спину?

Я молча кивнула. В бытность мою оруженосцем в Версале я несколько раз присутствовала на ночных матчах, наблюдая за игрой аристократов, и каждый раз меня поражали их сверхъестественные рефлексы: бессмертные придворные систематически разбивали в пух и прах смертных.

– Камень такого размера – редкость, – продолжила я. – Если попадешь в сокровищницу, то с легкостью определишь его.

Клеант кивнул, лицо мужчины выражало решимость.

* * *

Восьмой день на борту «Ураноса» тихо испустил дух, на его месте родилась восьмая ночь. Так же как и на прошлой неделе, избранницы и их свиты собрались на главной палубе, только список участников уменьшился на одну делегацию.

По всему периметру плавучей цитадели круглая стена Глаза урагана вздымалась громадными волнами. Я догадалась: Бледный Фебюс дирижировал водной стихией из своего донжона. Это был тот самый навязчивый музыкальный фрагмент, что торжественно встретил меня на борту «Ураноса» две недели назад, а спустя семь дней агрессивно сопровождал во время морской баталии. Сегодня органист вложил в нее новую вариацию – более величественную, почти сакральную. Продолжительные рыдания Больших Орга́нов наполняли пространство меланхолией в медленном, иератическом[126] темпе реквиема[127]. Музыкант использовал свой дар, чтобы сгустить ледяную ауру и активизировать бурю… О чем свидетельствовали разрастающиеся под парусами сталактиты и гололед, блестящим лаком расползавшийся по палубе. Два слоя трикотажных футболок под толстым нагрудником едва спасали меня от холода.

– Doloroso pesante: «больно и тяжело»! И, если позволите, я бы заметил: великолепнее зрелища еще не встретил, – улыбался возле меня Гиацинт, наблюдавший за бурей вместе с остальным экипажем «Невесты в трауре».

В нескольких метрах от нас Кармен la Loca с развевающимися на ветру волосами бранилась, как портовый грузчик. Прагматичная женщина, она была не из тех, кто пускался в высокопарные рассуждения о красотах стихии.

– Куда ты нас поведешь сегодня, cariño[128]? – выкрикнула кубинка Гюннару нарочито громко, чтобы все могли ее услышать. – Надеюсь, нового абордажа флотилии нет в твоей программе? С таким ветром наши корытца разлетятся в щепки до того, как мы успеем позабавиться!