Дворец для любимой

Представляя, как шествую по тронному залу рядом со своей красавицей-женой на костылях, с высохшей, болтающейся ногой и с головой, трясущейся из-за постоянных контузий, я зубами скрипел.

Янианна сейчас в самом расцвете своей красоты, а вокруг нее вьется столько сладкоязычных молодых красавчиков… Попробуй уследи за всеми!

В общем, утром, при очередном визите своего лечащего врача Цаннера, я заявил о том, что валяться в постели у меня совершенно нет времени, и потому я убываю на фронт. Есть вещи, которые могут произойти без всякого нашего желания даже в том случае, если мы их страстно не будем хотеть, так зачем же на этом зацикливаться?

Доктор Цаннер был категорически против:

— Господин де Койн, мне необходимо наблюдать за клиникой заживления ваших ран.

— Нет ничего проще, господин Цаннер, — немедленно отреагировал я. — Поскольку, на мой взгляд, вам следует отправиться на фронт вместе со мной.

— С вами?.. — Не скажу, что услышанное предложение повергло доктора в растерянность, нет, скорее в задумчивость.

— Да, именно так. Личность вы в Империи известная, личный врач императорского семейства, кроме того, я наделю вас полномочиями, необходимыми для того, чтобы вам было проще сделать то, что давно уже следовало бы сделать.

Все и на самом деле обстояло именно так. Цаннер от лекаря, подвергнутого опале и вынужденного скрываться в провинции, в сельской глуши, поднялся до лечащего врача императорской семьи, причем совершенно заслуженно.

Иной раз я им даже прикрывался, чтобы в чем-нибудь убедить Янианну: в некоторых вопросах она доверяла ему больше чем мне. Помимо того что он действительно был превосходным врачом, сама внешность его внушала надежду на выздоровление даже самому безнадежному больному. Высокий, статный, с благообразной окладистой бородой, лбом мыслителя и умным взглядом серо-стальных глаз.

Однажды, еще в своем имении, в Стенборо, я был свидетелем того, как он принимал больного. Выслушав многочисленные жалобы пациента, Цаннер кивнул головой. Причем взгляд у него был таков, что, стоит ему взяться за лечение, больной незамедлительно поправится и вскоре забудет обо всех своих многочисленных хворях. По-моему, пациенту стало лучше только от одного вида своего лекаря.

— Не понимаю, что у него, — пожаловался мне Цаннер, когда мы остались наедине, и я чуть было не открыл от удивления рот: ну надо же!..

— Полномочиями для чего, господин де Койн? — Вид у Цаннера был таков, как будто его совершенно не расстраивает то обстоятельство, что придется покинуть столицу и отправиться на войну со всеми ее сомнительными прелестями. И это действительно соответствовало истине.

— Полномочиями для того, чтобы вы проинспектировали состояние фронтовых лазаретов, причем сделали это от имени императрицы. И самое главное, вы должны научить лекарей тому, чему сами уже давно научились. Представляете, сколько людей вы сможете вернуть к нормальной жизни, передав свои знания другим. И вам, при вашем авторитете, будут полностью доверять.

И это тоже соответствовало действительности. Немного горжусь тем обстоятельством, что в этом была и часть моей заслуги. Не в том, конечно, что Цаннер приобрел среди своих коллег огромный авторитет, хотя и здесь без меня не обошлось. А в том, что, выслушав мой рассказ, Цаннер научился делать то, что в моем мире до сих пор называют «операцией Пирогова». Вот именно такой операции ему и предстояло научить своих коллег.

И насколько меньше будет людей в Империи, да и во всех остальных странах мира, оставшихся в результате ранений без одной, а то и без двух конечностей.

— А как же ее величество? — поинтересовался доктор.

— Пожаловаться на плохой аппетит Алекса или на капризы Яны ее величество временно сможет и одному из ваших учеников. Кроме того, Янианна отлично понимает, насколько важно то, что вы намереваетесь сделать. Заодно и за моей клиникой присмотрите, — добавил я, подразумевая ранение в ногу…

Мы с Цаннером выехали из Дрондера на пятый день после нашего с ним разговора. Ворона я брать с собой не стал, ездить верхом мне не светит еще достаточно долго.

При расставании я припал к ручке Янианны, затем поцеловал ее в щечку и уже потом, не выдержав, крепко прижал к себе и поцеловал в губы. Словом, сначала получилось согласно этикету, после чего — в рамках приличий, и уже в конце — по зову сердца, плюнув на все условности. Потом я поковылял к ждавшей меня карете, придерживая шпагу, стараясь идти браво, насколько это получалось на костыле. Несмотря на все еще побаливающую голову и беспокойство о ноге, настроение было прекрасным.

«Я все еще о-го-го, почти жеребец, — самодовольно думал я, — а выспаться можно и в карете, самый лучший способ убить время в пути…»

Почему-то мне казалось, что при переходе имперской армии в наступление переправа через реку Сверен, на противоположном берегу которой начинались захваченные Готомом земли Империи, вызовет значительно больше затруднений, уж слишком она глубока и широка. Ан нет, особых проблем не возникло, недавно созданные инженерные войска блестяще со всем справились.