Дворец Грез

Теперь путь фамильяров лежал на север – в сторону Бронзхэвена, мимо Хребтинных степей, к самому подножию гор Йеннеп. Получалось, троица ходила по Огромии кругами. Но это все пустяки. Главное, что спасение королевы, кажется, было не за горами.

* * *

Жгучий дурманный запах расползался по всему лесу. Мокрицы и многоножки сновали по земле, покрытой плесенью и грибами. В редком месте Элдвина так пробирала дрожь, как здесь.

– А я вам рассказывала, как Сорные пустоши стали Сорными пустошами? – осведомилась Скайлар.

– Не рассказывала, но чует мое сердце, сейчас расскажешь, – хихикнул Гилберт.

– Когда-то это были самые изобильные земли во всем королевстве. Здешний лес просто купался в зелени. А жили тут эльфы. До того как они превратились в проклятие наших рек, эльфы были отважными и трудолюбивыми. Они заботились о растениях, а взамен получали плоды в пищу и чистый воздух. Тогда кое-кто позавидовал щедрости природы и пожелал завладеть этим лесным раем. Эльфийские воины храбро сражались за свою землю. Однако сюда явилось Братство Проклятий, такое сообщество мастеров-чернокнижников, которые искажали магию во исполнение собственных прихотей. И перед ними здешние жители не устояли. Многих эльфов обратили в мокриц и многоножек, а уцелевшие стали пиратами, которых мы знаем сейчас. Однако и чернокнижники своего не добились: эльфы ушли, но зеленый лес сделался Сорными пустошами.

Скайлар вспорхнула на ближайшую ветку – такую сухую, что та даже слегка хрустнула под тяжестью сойки.

– Мне надо чуточку передохнуть, – с трудом просипела Скайлар.

– Я б тоже захотел передохнуть, если бы вот так болтал без умолку, – заметил Гилберт.

Без всякого предупреждения сойка рухнула наземь.

– Скайлар! – завопил перепуганный Элдвин.

Он подбежал к подруге. Та лежала, закатив глаза; голубые перышки потускнели.

– Вот говорил же я, не стоило мертвых вызывать, – расстроенно мяукнул кот.

– После драки кулаками не машут, – еле слышно проговорила Скайлар. – Побочный эффект некромантии можно смягчить с помощью простого зелья. Нужно только раздобыть луковицу нарцисса.

– Не вопрос, как только уйдем с Сорных пустошей, – кивнул Гилберт.

– И еще кое-что, – продолжала Скайлар. – Ее нужно порезать и размешать в свежем молоке.

– В свежем молоке? – присвистнул Гилберт. – Где же мы его возьмем?

Скайлар была так слаба, что не могла подняться с земли.

– А ведь тут неподалеку наливали вкусненькое свежее молочко, – мечтательно мяукнул Элдвин. – Наша гостеприимная приятельница Тэмми, вот кто нам нужен. Гилберт, подсади-ка Скайлар мне на спину.

Лягух поднял Скайлар и помог ей устроиться поудобнее на кошачьей шерсти.

– Держись покрепче, – сказал Элдвин. – Постараюсь не слишком трясти.

И Элдвин с Гилбертом полезли сквозь колючки. Они старательно избегали оврагов, кишащих жуками, и гниющих останков насекомых покрупнее, что валялись повсюду. На высоких ветках расселись грифы-костеглоды – хищники зорким взглядом выискивали на пустошах, чем бы еще поживиться.

– Дивное местечко, – пробурчал Гилберт. – Так и навевает теплые, желанные воспоминания.

– Просто иди вперед, и все, – посоветовал Элдвин.

Скайлар совсем притихла, Элдвин даже забеспокоился: дышит ли она еще? Кажется, сойка начинала бредить.

– Джемма, Джемма, не уходи, – бормотала она.

– Это она о сестре, – вполголоса пояснил Гилберт.

Элдвин был не единственным, кто тосковал по сестре. Скайлар тоже нежно любила свою сестру. Но Джемма была далеко, в Завтрашней Жизни.

– Джемма, я верну тебя, – шептала Скайлар. – Джемма…

Элдвин и Гилберт наконец-то вышли из Сорных пустошей. Перед ними простиралась продуваемая ветрами равнина, упиравшаяся в мыс, на котором и раскинулся поселок.

– Не хочу попусту каркать, хоть голос у меня и подходящий, – смущенно начал Гилберт. – Но… как бы это выразиться… ты уверен, что трактирщица и Тэмми пережили нашествие Воинства Мертвецов?

– Не уверен, – признался Элдвин.

По пути им попалась небольшая лужайка с нарциссами. Гилберт быстро выкопал несколько цветов и стиснул луковицы в кулаке.

– Ладно, даже если всех их сожрали зомби, там все равно был хлев с коровами и козами, – сказал лягух. – Правда, и их могли сожрать.

Скайлар все больше проваливалась в горячечный бред. Теперь сойка бубнила что-то совсем уж невразумительное. А еще она вся горела. Элдвин чувствовал это даже через шерсть.

Он обернулся к Гилберту и произнес слова, которые лягуху нечасто доводилось слышать:

– Гилберт, почитай что-нибудь из своих стихов.

– Что? – опешил Гилберт.

– Ну, твои стихи. Почитай что-нибудь. Это должно успокоить Скайлар.

– Да она мои стихи ненавидит, – проворчал лягух.

– Вовсе нет, это она только так говорит. А на самом-то деле твои стихи ее умиротворяют.

– Ну ладно. Э-э-э… Сейчас прикину… Вот это я посвятил ей:

Клюв, и перья, и душа —
Вся собою хороша,
Друг мой распрекрасный…

Скайлар издала горестный стон.

– Это она из-за жара, – заверил Элдвин.