Дворец иллюзий

— Теперь все начинается, Говинда, — сказал Бхишма, назвав его именем, которое я никогда не слышала. (Сколько же всего обличий у Кришны? Мне казалось, что я никогда не узнаю их все.) Оба мрачно посмотрели друг на друга. У них явно была какая-то тайна, которую они не собираются нам раскрывать, а меня не покидало ощущение, что я словно ребенок, от которого что-то скрывают.

Затем Бхишма повернулся к Юдхиштхире, шлепнув его по уху.

— Мерзавец! — выругался он. — Почему ты не дал мне знать, что ты жив? Мысль о том, что вы погибли в огне, чуть не убила меня!

Он говорил это шутливо, но его лицо выдавало сильное переживание. Неожиданно он стал выглядеть соответственно своему возрасту, его глубокие морщины вокруг рта стали особенно заметными. Когда он стал тереть глаза, я не могла оторвать от него взгляда, потому что никогда в жизни я не видела плачущего мужчину.

Но он вмиг сбросил печаль и взял мои руки. Его лицо светилось от счастья.

— Дорогая внучка, — сказал он. — Я от всего сердца приветствую тебя в твоем новом доме!

Никто еще так страстно и искренне не звал меня в свой дом.

Все это время, ради Сикханди, я ненавидела Бхишму. Но теперь я не могла устоять перед его обаянием. Я чувствовала, что все мое недоверие тает от его теплой улыбки. Возможно, я наконец-то обрела свой дом.

* * *

Пандавы с триумфом вернулись в Хастинапур в сопровождении марширующих солдат, разрисованных слонов и музыкантов, играющих на горнах. Я и Кунти ехали в колеснице с блестящими шелковыми подушками и золотыми занавесками. За нами шли сотни мужчин, несущих ящики с драгоценностями — прощальный подарок моего отца. На лице Кунти играла торжествующая улыбка — а почему бы и нет? Ее сыновья наконец-то были в безопасности, под защитой могущественных родственников, которых Дурьодхана не посмеет тронуть. Весь Бхарат гудел из-за моего замужества с пятью братьями, чья сыновья верность была такой сильной, что они предпочли делить между собой одну жену, нежели нарушить слово матери. В нашем противостоянии Кунти одержала победу надо мной, разорвав связь между Арджуной и мной, связь, которая могла со временем стать крепче, чем с ней.

Мне приходилось проглатывать все горькие, словно желчь, слова, которые вертелись у меня на языке. Но наша война была еще не закончена. Я буду выжидать, изучая слабости Кунти, играя роль послушной невестки.

— Как выглядит дворец в Хастинапуре? — спросила я как можно более вежливым голосом.

— Он очень большой, — ответила она пренебрежительно. — Возможно, ты таких даже не видела.

* * *

Хотя я с сомнением отнеслась к словам Кунти, они разожгли во мне неподдельный интерес к моему новому дому. Я представляла себе здание из мерцающего красного песчаника, которое будет, по-видимому, сильно отличаться от крепости моего отца: воздушное и сияющее, с множеством окон и дверей, выходящих на шикарные балконы. Мое воображение рисовало разноцветные сады, наполненные пением птиц, мои комнаты на верхнем этаже, продуваемые легким ветерком, приносящим ароматы цветущих манговых деревьев. С мраморного балкона я буду видеть весь город и знать, что там происходит, чтобы, когда Юдхиштхира станет царем, я могла давать ему мудрые советы.

Если бы Дхаи-ма (которую недолюбливала Кунти, отправив ее в конец всей вереницы слуг) была в повозке, она бы точно знала, о чем я думаю. Она бы щелкнула языком и надула губы, чтобы предостеречь меня одним из своих любимых высказываний: «Ожидания похожи на незаметные камни на твоем пути, о которые ты обязательно споткнешься».

* * *

Каким же оказался непохожим дворец в Хастинапуре на тот, который я себе представляла! Несколько комнат, расположенных в самом центре дворца (по мнению Кунти, для нашей же безопасности), выходили во внутренний дворик со статуями танцующих женщин, застывших в причудливых позах. Хотя комнаты и казались довольно просторными, мне было тесно в них. Кругом висели безвкусные драпировки, слишком мягкие ковры засасывали мои лодыжки, а мебели было слишком много. Замысловатые предметы занимали все свободное пространство. Стая служанок постоянно крутилась вокруг, вытирая пыль с этих предметов и таращась на меня. Я даже начала скучать по тому суровому сумраку, царившему во дворце моего отца. Однажды я высказалась, что убранство могло бы быть и проще. Но Кунти (кому, скорее всего, и принадлежали эти комнаты, когда она сама только приехала в этот дворец) холодно заявила мне, что каждая вещь здесь была святыней и принадлежала когда-то королю Панду.