Дворец любви

– Где проходят границы дозволенного? Безумец, покусившийся на убийство, естественно, будет ограничен в своих действиях. Еще одно требование – я бы назвал его, скорее, привилегией – соблюдение тайны личности. Только неразумные попытаются проникнуть туда, где их не ждут. Впрочем, мои апартаменты неплохо охраняются, и вы можете не опасаться попасть туда по случайности, это практически исключено. – Виоль Фалюш медленно повернул голову и оглядел комнату. Никто не проронил ни звука: ожидание повисло в воздухе.

– Итак, Дворец Любви… В прошлые времена я разыгрывал здесь маленькие драмы, о чем их участники и не подозревали. Я сталкивал и разводил различные характеры. Я создавал трагические контрасты, чтобы усилить впечатление. Но не теперь… Делайте что хотите, ставьте собственные драмы. Однако я рекомендую воздержание. Редкие драгоценные камни всегда стоят дороже. Степень моего собственного аскетизма могла бы поразить вас.

Наивысшее наслаждение для меня – творчество. Им я никогда не пресыщаюсь.

Некоторые мои гости заметили, что в воздухе разлита тихая меланхолия. Я согласен с этим. Красота тленна, в мелодию жизни всегда вкрадываются трагические ноты. Но забудьте об этом! Зачем грустить, если здесь так много любви и красоты! Берите то, что дают, и гоните сожаления. Так было тысячи лет назад, и так будет. Но берегитесь пресыщения – от него я не в силах защитить вас. Распоряжайтесь слугами, домогайтесь тех, кто носит белое, однако помните, что рано или поздно вы распрощаетесь с его обитателями. Вы больше не увидите меня, хотя мои мысли пребудут с вами.

Здесь нет никаких приспособлений для слежки, подслушивания, подглядывания.

Проклинайте меня, если вам хочется, молитесь мне, взывайте ко мне – я не услышу. Единственной наградой Виолю Фалюшу будет сам творческий акт и его плоды. Хотите увидеть Дворец Любви во всей красе? Тогда обернитесь!

Дальняя стена скользнула прочь, в зал ворвался дневной свет. Взглядам гостей открылся ландшафт удивительной красоты: зеленые поляны, нежные пихты, высокие черные кипарисы, дрожащие ивы, водопады, бассейны, мраморные урны, террасы, павильоны, ротонды – все хрупкое и ажурное, словно парящее в воздухе.

Джерсен, как и остальные, был поражен неожиданным зрелищем. Когда он пришел в себя, человек в черном уже исчез.

Кирт прокричал Наварху:

– Кто это был? Марио? Танзел? Этьен?

Наварх покачал головой:

– Я не заметил. Искал девушку. Где она?

Джерсен огляделся, и сердце его болезненно сжалось: ни одна женщина в комнате не была Друзиллой.

– Когда вы ее видели в последний раз?

– Когда мы прибыли сюда, когда вошли на задний двор.

Все напрасно, все пошло прахом…

– Я надеялся, что смогу защитить ее. Я обещал ей это. Она доверилась мне.

Поэт досадливо махнул рукой:

– Вы не могли бы ничего сделать.

Джерсен внимательней всмотрелся в панораму. Слева синело море и лежала цепь дальних островов. Справа вздымались горы – все выше и круче. Внизу раскинулся Дворец: просторные террасы, здания и беседки. Дверь скользнула в сторону, и за ней открылась нисходящая лестница. По одному гости спустились в долину.

Дворцовые строения и сады занимали шестиугольный участок, наибольшая сторона которого тянулась на милю. На севере, у подножия гор, стоял Дворец. Вторую сторона шестиугольника ограничивали каменные глыбы, между которыми рос колючий кустарник. С третьей стороны простирался песчаный берег и теплое голубое море. Четвертая и пятая, наименее протяженные, вычленялись природными особенностями ландшафта. Шестая сторона была обозначена тщательно возделанными цветочными клумбами и фруктовыми деревьями, посаженными рядом с каменной стеной. Внутри этой области располагались три деревушки, парки, водопады.

Гости бродили где хотели, проводили долгие дни так, как им нравилось.

Прохладные рассветы, золотистые полдни, вечера и ночи уплывали один за одним.

Слуги, как и обещал Виоль Фалюш, были на все согласны и обладали физической прелестью, уступая только избранникам в белом, по-детски невинным и игривым. Кое-кто из носящих белые одежды пленял сердечностью, кое-кто дразнил недоступностью и капризами, но все поражали непредсказуемостью. Казалось, единственной их страстью было пробуждать любовь, мучить и наполнять желанием. Единственное, что приводило их в отчаянье, это соперничество слуг. Похоже, они ничего не знали о большом мире и Вселенной и не питали даже слабого любопытства, хоть обладали живым умом и переменчивым нравом. Обитатели Дворца думали только о любви и ведущих к ней путях. Как и утверждал Виоль Фалюш, привязаться к ним было бы трагической ошибкой. И баловни в белом об этом знали, но даже не пытались предотвратить трагедию.