Дворец пустоты

И вот — то была скорее догадка или, может, предчувствие — дневной свет будто чуть помутился. В воздухе пронеслось какое-то дуновение, точно вздохнул огромный зверь, только непонятно было, просыпается он или испускает дух. Почти в тот же миг с головокружительной скоростью в небо выпорхнули пять крохотных растрепанных облачков. За ними двинулась гряда темных туч, и на море обрушился ливень.

Ветер и дождь ударили в лицо, и братьев охватила неистовая радость. Они глянули друг на друга с вызовом и принялись выкрикивать обидные слова, с небывалой яростью молотя дубинами пустоту. У Герка был такой вид, будто он всерьез вознамерился прикончить Лиу. Но все их удары принимала на себя буря. Лиу хохотал и делал вид, что парирует выпады, которые все равно не достигали цели.

— Убей меня, Герк! — кричал Лиу. — Прикончи меня, брат! Вот это битва! Давай же! Руби! Убей же меня! Убей!

Герк молчал. Челюсти его были сжаты, все мускулы напряжены. Казалось, он силился вырвать ноги из песка и нанести брату сокрушительный удар.

А море все прибывало. Уже маленькие яростные гребешки закручивались у груди Лиу и норовили допрыгнуть до лица. Герк испуганно вскрикнул, завопил что было сил:

— Лиу! Не подгибай колени! Выпрямись, Лиу! Выпрямись!

А Лиу вода уже дошла до плеч.

— Прощай, Герк! Прощай, брат! Давай выбросим наши дубины. Ты же видишь, я закопал себя выше колен. Слишком глубоко! Я сделал это нарочно, чтобы прилив накрыл меня с головой. Чтобы захлебнуться.

Он улыбался так, словно сообщал благую весть. Глаза его искали взгляд Герка. Он говорил вполголоса, как ребенок, признающийся в невинном мошенничестве. Несмотря на рев бури, Герк не упускал ни слова.

— Ты меня не убьешь, брат, — говорил Лиу. — Ты меня не убьешь, эта боль не постигнет тебя. Позор тоже тебя минует, потому что, сохрани ты мне жизнь, тебя бы сочли трусом. И ты бы возненавидел меня. Умирая, я ничего не теряю — ведь я достиг вершин счастья. Отныне мне предстояло бы спускаться. Как жить, размениваясь на мелочи, после тех двадцати девяти ночей? А главное, брат, вот в чем: ты приходил ко мне каждую ночь и смотрел на спящую Альтену. Каждую ночь я слышал твои шаги. Но это были шаги бодрствующего человека — спящие ходят иначе. Ты бесшумно открывал дверь моей хижины. Ступал ты осторожно, на цыпочках — но как тяжелы были твои шаги по сравнению с плавным скольжением сновидения! Ты склонялся над Альтеной. У тебя было недоброе лицо. Зачем ты не пришел во сне? Я ждал тебя. Альтена полюбила бы и тебя, ведь меня она любит. Ты мой брат, значит, она принадлежит и тебе тоже. Я бы уступал тебе ее так часто, как ты сам бы того желал. Но ты стал приходить украдкой… Ты думал, что я сплю, только я видел тебя сквозь ресницы. Впрочем, ты на меня и не глядел. Ты пожирал глазами Альтену. И я понял, брат, — но почему? — что ты хочешь ее для себя одного. И еще я понял — но как всё это странно, брат! — что ты не отберешь ее у меня силой. И в то же время не любить ее ты не можешь. И ты будешь любить ее глазами, украдкой, как вор. Неужели это достойно нас обоих? Никогда — ты слышишь, Герк? — никогда я не хотел владеть ею безраздельно. Почему, оставаясь со мной, не могла бы она также приходить к тебе, если бы ей того хотелось?

Лиу по-прежнему улыбался и продолжал:

— Теперь, когда я ухожу, ты не можешь ее не принять. Пусть она будет тебе подругой, брат мой. Сегодня ночью я говорил с ней об этом. Я взял с нее клятву, что, если я умру, она придет к тебе. А ты, брат, люби ее, потому что такова моя последняя воля.

Борясь со стихией, Герк пытался вытащить ноги из песка.

— Успокойся, Герк, — говорил Лиу. — Судьбу теперь не изменить. Знаешь, я выбрал Альтену своей смертной восприемницей. Так что я буду жить в ваших воспоминаниях. Это же здорово!

Вода стиснула ему горло.

— Улыбнись же, Герк! Улыбнись мне на прощание. И ничего не бойся. Я ведь не боюсь… Это так легко.

*

В Аквелоне на дамбе весь день толпился народ. И, как всегда, в ожидании важных новостей люди развлекали себя всякими пустяками. Считали садившихся на воду чаек или тех, что пролетали мимо. Нежились на солнышке. Глазели на плывущие по воде венки и гадали, на какой пляж их вынесет прибоем. К полудню, однако, ожидавшие начали терять терпение. Дальше ждать было невмоготу.

Тут внезапно разразилась буря, и это принесло некоторое облегчение. Под порывами ветра и дождя тысячи голосов затянули Распев Достойных. Женщины ложились на дамбу, подставляя лицо дождевым струям. Мужчины выкрикивали высокопарные фразы и указывали на никому не видимые предметы в небе. Иные бросались в объятия незнакомцев и рыдали от радости. Какой-то юноша объявил, что найдены ключи от горизонта. А высокий старец с насквозь промокшей бородой прощался со своими друзьями. Он уверял, что вот-вот улетит в небо и что уже видит мир как на ладони. Он приглашал всех последовать за ним, потому что он нашел врата небесные.