Дворец в истории русской культуры. Опыт типологии

Конечно, и прежде, и сейчас можно побывать в качестве экскурсанта в Мариинском дворце, занятом действующими органами власти. Но это возможно лишь по предварительной заявке от организации, при входе попросят предъявить паспорт. В Таврическом дворце и такая практика отсутствует. В Константиновском дворце паспорт не спрашивают, а предварительные заказы на экскурсии вообще не принимают, правила гласят: дворец может быть внезапно закрыт для проведения официального мероприятия. Одиночный посетитель, независимо от своего социального статуса, места работы, наличия в кармане удостоверения имеет в Константиновском дворце неоспоримое преимущество перед личностями, «организованными» в группы. Это обстоятельство тоже не вполне обычно для нашей музейной практики, особенно в сравнении с возможностью осмотра Янтарной комнаты. Юбилейным летом 2003 года она была практически недоступна «одиночным» посетителям из-за огромного количества желающих и невероятно длинных очередей. Предварительно заказанные экскурсионные группы имели преимущество.

Дворцы конгрессов появились в 1970-е – 1980-е годы во многих городах Европы: в австрийском городе Брегенц, во французских Лилле и Монерале, в немецком Тиргартене. Само предназначение таких зданий универсально – в них проводятся самые различные мероприятия межгосударственного характера. Такие дворцы имеют, как правило, т. н. универсальный зрительный зал или несколько залов, способных служить театральным или концертным залом, кинозалом, залом заседаний с президиумом и т. д.

Европейские дворцы конгрессов своим прототипом имели советское универсальное общественное здание – опыт строительства советского общества и опыт советской архитектуры был западной культуре хорошо известен. Но в отличие от советских общественных зданий, дворцы конгрессов были свободны от идеологических интерпретаций. Дворцы конгрессов стали топосами гражданского общества – местами, где народ представлен множеством реальным общностей, подвижных, гибких, постоянно сменяющих друг друга. Близость общества и политической власти во дворцах конгрессов никак не обозначалась – они не заменяли собой дворцов парламентов и дворцов правосудия, разного рода мероприятия в них проводимые обладают властью над общественным мнением, но не политической властью. Однако в постиндустриальной реальности, в ситуации стремительно нарастающего расслоения на бедных и богатых, гражданское общество стало формой существования только одного из двух полюсов – элиты.

Аналогично живет Стрельнинский дворец. Это одновременно и музей, и место проведения фестивалей. Здесь устраивает выпускные балы Гуманитарный университет профсоюзов [816] , и награждают победителей конкурса на знание русского языка [817] . Здесь же проходят встречи высокого международного уровня (саммит «большой восьмерки» в 2003 и 2006 годах). Но при всей остроте современных проблем, репортажи с саммита 2006 года в средствах массовой информации отличались множеством бытовых подробностей и минимум аналитической информации. Саммит больше напоминал череду светских раутов, чем диалог государств.

Восстановление Стрельнинского дворца, если и подразумевало опыт советской эпохи, то опыт ее преодоления, в некотором роде реванш. Многие помнят руины Стрельнинского дворца и вызванное ими чувство горечи и сожаления. Если камер-юнкер Берхгольц, осматривая Стрельнинскую мызу, писал, что здесь будет дворец не хуже Версальского, то ленинградцы и петербуржцы, могли думать: как жаль, что в таком плачевном состоянии находился дворец не хуже, как минимум, Петергофского. То, что не удалось сделать советской власти, совершила власть нынешняя, демократическая. То, что разрушалось в системе плановой экономики и единого государственного финансирования, восстановлено на средства «частного» капитала, при помощи «частной» инициативы [818] . По крайней мере, в репортажах со строительной площадки подчеркивался именно этот источник финансирования. Деньги, как пишут, собрал международный благотворительный фонд «Константиновский дворцово-парковый ансамбль в Стрельне», среди пожертвователей компании «Роснефть», «Славнефть», «Транснефть». Восстановленный Константиновский дворец, а вернее освещение этого события в прессе, достаточно прямолинейно пропагандировали возможности нового экономического и политического порядка. Можно спорить, нужно ли стремиться России в Евросоюз, хороша или пагубна для России идеология свободного рынка и гражданского общества, но «упаковка» для легитимации этих идей выбрана чрезвычайно эффектная.