Дворец вожделений

Пыльная паутина опутывала ряды потрескавшихся, гниющих балок. Потолок и стены носили давние черные следы от очага. Пол был усеян сухими жуками и экскрементами мышей и птиц. Брошенное гнездо из веточек прилепилось высоко над госпожой Кэйсо-ин, полулежавшей в углу. С размазанными по лицу пудрой и румянами она выглядела смешной, жалкой и постаревшей на десять лет. Рядом с ней примостилась Мидори, ее глаза опухли от слез. Только госпожа Янагисава беспробудно проспала всю эту ужасную ночь. Она неподвижно лежала лицом к стене, подтянув к груди колени и сложив руки.

— С момента нашего похищения прошли почти сутки, — сказала Рэйко, подавляя страх и пытаясь ободрить подруг. — Кто-нибудь уже нашел убитых людей из свиты и обнаружил наше отсутствие. О преступлении доложили властям, а те начали поиски. Нас скоро выручат.

Никто не отозвался. Неизвестно, сбудется ли ее оптимистическое предречение или их ожидает худшее.

— Здесь становится жарко, — заныла Кэйсо-ин, обмахиваясь концом своего пояса. — Мне так хочется пить, что я бы убила за глоток воды. — Они уже давно допили последние капли из кувшина. — К тому же я умираю от голода.

У Рэйко и самой требовательно урчал пустой желудок. Может, похитители намерены уморить их голодом? Ради чего их похитили? Какая цель может оправдать убийство сотни людей? Рэйко покачала головой, понимая бессмысленность попыток ответить на эти вопросы, не имея ни одной зацепки.

— Здесь воняет, — пожаловалась Кэйсо-ин. Комната была полна шедшими от ведер запахами испражнений и рвотных масс. — Мне никогда не приходилось жить в таких местах!

Не приходилось и Рэйко. Теперь она понимала, насколько комфортной была ее жизнь, казавшаяся само собой разумеющейся. Богатство отца и удачный брак обеспечили ей великолепные условия, хлопотливых слуг, вкусную еду в любое время. Она сама не умела даже приготовить ванну и выстирать одежду. Осознание того, как изо дня в день живут бедные люди, ошеломило Рэйко.

Мысль о доме тоской обожгла ее душу. Вспомнилось, как она просыпалась в своей светлой просторной спальне, когда Сано обнимал ее, а Масахиро шлепал босыми ногами в комнату, чтобы забраться к ним под одеяло. Должно быть, Сано сейчас работает не покладая рук; возможно, он еще не знает, что ее похитили. Масахиро, наверное, радуется всему, что несет ему каждый новый день. Она сморгнула подступившие слезы и запретила себе думать о своих несчастьях. Рэйко встала и обошла темницу, пытаясь посмотреть в окна.

В узкие щели ставен на трех сторонах комнаты были видны полоски солнечного света, колеблемые тенями от шуршащих зелеными иглами сосновых ветвей. Порхали птицы — словно вспышки цвета. На четвертой стороне Рэйко ослепило сверкающее голубизной небо. Она приникла к щели, стараясь разглядеть строения или людей, и услышала шум волн и гомон чаек. Увидеть ничего не удалось, и Рэйко охватило отчаяние. Тюрьма казалась совершенно изолированной, сокрытой где-то в безлюдной местности, вдали от возможной помощи.

— Ай! — вдруг вскрикнула Мидори и села на полу, ее опухшие глаза удивленно округлились.

— Что случилось? — Рэйко торопливо опустилась перед ней на колени.

— Ничего. Просто мой ребенок шевельнулся! — радостно засмеялась Мидори. — С ним все в порядке!

— Благодарение богам! — облегченно выдохнула Рэйко.

Мидори напряглась и застонала.

— Кажется, у меня начались схватки, — в ответ на вопросительный взгляд Рэйко прошептала она.

— Значит, скоро появится младенец, — сказала госпожа Кэйсо-ин, с мудрым видом покачивая головой.

Мидори перепугалась, а у Рэйко появилась новая проблема. Что, если начнутся роды? Рэйко, конечно, рожала, но это вовсе не делает ее повивальной бабкой. Она представления не имеет, как действовать, если что-то пойдет не так. Кто поможет Мидори? Кэйсо-ин? Всякий раз, когда во дворце кто-то заболевал или получал травму, мать сёгуна впадала в панику — она не переносила самого вида страданий. От такой повитухи пользы не будет. Рэйко посмотрела на госпожу Янагисава… и поняла, что эта женщина много часов не меняла своего положения и не произнесла ни звука.

— Госпожа Янагисава? — позвала Рэйко и легонько потрясла ее за плечо.

Та безвольно перевалилась на спину, словно лишенная костей. Ее застывшие, полуоткрытые глаза тупо глядели в никуда, бледная кожа приобрела землистый оттенок. В слюне, запекшейся на приоткрытых губах, копошилась муха. Она даже не попыталась ее согнать.

— Госпожа Янагисава, очнитесь! — снова позвала Рэйко, холодея от ужаса.

Женщина не шевельнулась и не ответила. Рэйко потрогала ее руки, влажные и холодные, как лед. Госпожа Кэйсо-ин подползла к ним и спросила, с отвращением и испугом глядя на госпожу Янагисава:

— Она умерла?