Дворецкий в Белом (СИ)

Обычным вечером Аоко возвращалась с занятий через район дешёвых многоэтажек мимо воркующих пар, спешащих на вечеринки друзей, семей на прогулке, но с каждым шагом голоса удалялись всё дальше и дальше, потому старческий крик, чем–то напоминавший предсмертный хрип, раздавшийся со стороны одного из домов, прозвучал достаточно отчётливо, что заставил повернуться.

Дверь одной из квартир дома напротив была распахнута настежь, а перед ней на пол присел старик в чёрной форме, голова которого повернута к раскрытому дверному проёму — необычная сцена, которой невозможно не заинтересоваться. По крайней мере, для студентки полицейской академии, уже добравшейся до нужной квартиры.

— Что случилось? — всего один взгляд внутрь, и в горле застывает крик.

На другой стороне перед дверью ванной стояла небольшая табуретка, а над ней в петле повисла молодая девушка в пределе двадцати лет с небольшой раной на голове, где давно засохла кровь. К тому же, судя по резкому запаху и началу трупного окоченения, она висела тут не менее двух часов. А, что хуже всего, Аоко узнала её.

Адвокат Ойси Таю.

— Что… она повесилась? — девушка обернулась к мужчине. Он не выглядел подозрительным просто потому, что форма на нём оказалась формой почтальона, а его голос еле–еле хрипел. Более важной показалась бандероль справа от него.

— Почтальон–сан, вызовите полицию, — старик не сразу услышал это, ведь не мог оторваться от тела, но достал свой телефон. Аоко, тем временем, посмотрела на бандероль, — А ещё — это бандероль для Таю–сан?

— Алло? — услышав вопрос девушки, почтальон прижал аппарат к шее, — Ах, да, но… может, доверить это полиции? — он хотел вновь поднять его, но снова опустил, — Постойте, ваша форма из полицейской академии? У меня там племянник учится!

— Да. Мы всё сообщим полиции, когда она приедет, можно? Пожалуйста, — но почтальон сомневался, а полиция по телефону требовала подробностей.

И тут у лестницы послышался ещё один голос:

— Всё–таки опоздала, — к входу в квартиру бежала смутно знакомая Аоко женщина с высоким пучком (кажется, она мелькала где–то в телевизоре) и остановилась, увидев гостей, — Кто вы такие? Что–то случилось?

Гостья заглянула внутрь и замерла, заметив тело. Нет, она не собиралась кричать: слишком много видела, да и не была такого характера. Но они ещё вчера обедали в кафе, отмечая её новую работу после проваленного суда. Неужели сейчас…

— Так… она повесилась? — повторный неуверенный вопрос от старика, уже сообщившего всё что необходимо полиции, прервал девушек. Обе подошли к телу, разглядывая застывшую рану на голове и необычный для самоповешения узел петли. Ответ напрашивался сам:

— Нет, это убийство.

Женщина и девушка повернулись к друг другу. Эри знала, что такой вывод абсолютно очевиден и не ждала от случайной студентки полицейской академии гениальности парня своей дочери, потому обошла труп и со строгостью и чёткостью в голосе отрезала:

— Ты должна знать, что то, что ты обучаешься в полицейской академии, пока не даёт тебе особых привилегий и не помогает делать гениальные выводы. Тем более, на первом курсе.

— Знаю, но постараюсь не мешать, — а вот такой ответ вызвал у адвоката заинтересованную улыбку. Подобную фразу она слышит впервые.

— Увидим.

Стоило бы познакомиться, но сейчас не до этого.

***

— Ойси Таю, двадцать шесть лет, — Такаги внезапно замолчал на долгую минуту, разглядывая труп, а потом уточнил у Эри, — Эри–сан, вы уверены, насчёт убийства?

— Она назначила мне встречу в семь часов. Если она повесилась, зачем это ей? К тому же, кто тогда ударил её по голове и зачем? — Мегурэ кивнул, а рассуждения подтвердили несколько экспертов–криминалистов:

— После удара она потеряла сознание, а затем задохнулась в петле, — они аккуратно отрезали веревку так, чтобы сохранить петлю, под удивлённый взгляд нашедших тело и удивляясь сами, — Но почему–то всё выглядит так, будто петлю меняли, ведь эту завернули уже на трупе. Остаётся только проверить следы на табуретке.

— Как это понимать? — вопрос разбился об воздух, пока тело увозили на более тщательную экспертизу, а пара криминалистов попросила офицера Чибу принести обувь жертвы. А первым мыслям ещё одна будущая полисвумен, которая закончила исследовать «кухню»:

— Инспектор! — Мегурэ и Такаги моментально обернулись к Сато, — На кухне есть готовая еда на троих человек!

Мегурэ повернулся и подошёл ближе к столу, где нашёл кучу грязных тарелок, разложенных в две стопки, вместе с открытой кастрюлей на столе, а потом заметил старый телевизор с толстым отверстием для крупных кассет, который давно не работал, но под ним на отдельной полке сохранялись раритетные и не очень кассеты с фильмами и музыкой. Куча сотрудников полиции столпилась, кто где, следуя за инспектором и выискивая следы убийцы, пока Аоко оглядывалась сквозь чужие спины:

— И зачем это ему? — пока студентка тихо рассуждала, полицейские открыли все шкафы и включили телевизор, закричавший на громкости под сорок, — Да и двоим… А было ли ограбление? — Такаги что–то спросил у рядовых, которые остались у двери, и, после ответа, уверенно сказал: