Дворяне 1

Но тут внимание собеседников отвлёк молодой человек, вошедший в павильон с пачкой газет. Охрипшим голосом он прокричал: «Господа, покупайте свежие газеты; новости с фронта, немцы перешли в наступление!»

Николай Николаевич купил газету и дал почитать вслух Голубеву. Сергей шёпотом сказал отцу, что надо идти к матери. Она ждёт у костра. Но было неудобно быстро уходить, и пришлось ждать, когда закончится чтение газеты.

В газете сообщалось, что немцы захватили Львов и Люблин и идут на Варшаву. На Балканском театре военных действий обещает вступить в войну Румыния на стороне Антанты. В газете критиковали руководство русской армии за плохое снабжение войск продовольствием и боеприпасами. Прочитав это, Голубев, оторвался от газеты и воскликнул: «Какой ужас! Так мы потеряем Россию! Кругом предательство!»

За соседним столиком сидел военный, с перевязанной рукой. О том, что он военный было понятно лишь по торчавшим из-за его щёк закрученным усам и по раненной руке. В Евпатории было несколько санаториев, превращённых теперь в госпитали для раненых. Легкораненые часто появлялись на пляже. Сам этот усатый был в одних трусах и совсем не загорелый, бледный, как покойник. Услышав разговор о войне, он повернулся к соседям:

– Уважаемые господа! Позвольте разъяснить вам ситуацию. Я воюю с четырнадцатого года.

– Будьте любезны, разъясните, – обрадованно повернулся в его сторону бывший судья.

– Недавно я прибыл на лечение с юго-западного фронта. Лично знаком с генералом Брусиловым. Слышали о нём?

– Ну, как же, кто не читал про «Брусиловский» прорыв, – поддержал разговор Володя Овчинников.

– А начинал я воевать во втором корпусе и участвовал в сражении на Мазурских озёрах. Вы не представляете, какая это была мясорубка. От нашего полка осталась одна рота. Я чудом выжил.

Усатый придвинул свой стул поближе к слушателям:

– Извините, не представился. Подпоручик Соломин. Насчёт предательства в высших эшелонах власти я согласен. Даже среди русских генералов есть немцы. Я им не доверяю. Да и в царской семье течёт немецкая кровь. У нас на фронте был случай, когда новобранцев посылали в бой с палками вместо винтовок. Патронов и снарядов не хватает, дисциплина на низком уровне, потому что солдаты голодные и плохо одеты. Голодных трудно заставить подчиняться и соблюдать военную дисциплину.

Володя с видом знатока заявил:

– Это всё царица-немка вредит. И слабовольный царь ей поддаётся. Об этом все говорят, а слухи зря не рождаются. И Петербург переименовали в Петроград не зря.

– Нет, господа, – вмешался Николай Николаевич, – государь наш порядочный человек и царица тоже. Нельзя верить слухам.

– А нам, откуда знать, ведь мы с царём не общаемся, – возразил Голубев.

И тут Николай Николаевич всех удивил, сообщив, что знаком с Николаем вторым лично.

– Что-то не верится, вы разве князь или министр? Как вас могли допустить в царскую семью? Извольте объяснить уважаемый, – совсем придвинувшись к столу, усомнился усатый.

– Можете не верить, но я расскажу всё, как было, – спокойно произнёс Николай Николаевич.

– Мы встретились с царём Николаем Романовым в январе 1904 года, в Петербурге. Там проводилась международная выставка детских игрушек «детский мир». Я в этот период работал инспектором-учителем художественной ремесленной школы в городе Тотьме, Вологодской губернии, и представлял на выставке работу своих учащихся. На выставке были игрушки из дерева, сделанные руками детей, их в ремесленной школе обучали рисованию и резьбе по дереву. Так вот, на выставку, в Таврический дворец пришёл сам Государь с супругой и детьми. Им очень понравились наши игрушки. Особенно Иван царевич на сером волке, и баба Яга в избушке на курьих ножках. По итогам выставки школу наградили золотой медалью, а меня царь премировал тысячей рублей и пригласил к себе поужинать. Во время ужина, познакомившись со мной, он сказал, что, если понадобится, то я могу обращаться к нему по любым вопросам.

– И какое впечатление он произвёл на вас? – спросил артист.

– Очень хорошее впечатление. Несмотря на то, что он так возвысился, был окружён важными людьми, в том числе и льстецами, всё же сохранил себя простым интеллигентным человеком, держался со мной на равных, обращался ко мне на «Вы».

– Да-а, это удивительно! – воскликнул Голубев.– Я слышал от знающих людей, что царь обращался к министрам на «ты».

– Но, самое удивительное дальше, – продолжал Николай Николаевич. – Царь по моей просьбе помиловал государственного преступника.

– Да как же это?