Дворянин

Встреча с командиром этого батальона, которой Даниил несколько опасался, прошла просто замечательно. Во-первых, полковник Александр Клавдиевич Геруа оказался стопроцентно человеком Великого князя Николая. Командование над Сапёрным батальоном полковник Геруа принял перед самым отплытием. Как выяснилось из беседы, состоявшейся немедленно по прибытии Даниила на пароход, на котором прибыл штаб батальона, изначально Николай планировал поставить его на Железнодорожный — опыт у Геруа был богатый, и задача формирования новой гвардейской части ему точно была по плечу. Полковник успел поучаствовать в Отечественной войне, принимал участие в сражениях при Якубове и Головчице, за что был награждён Владимиром 4-й степени с бантом, строил под пулями мосты при Клястицах и Полоцком, дрался под Лютценом, за Баутцен произведён в подполковники, а за Битву народов получил Анну 2-й степени. Ну а с тысяча восемьсот шестнадцатого получил под командование Третий, потом переименованный в Пятый пионерный батальон… а с восемнадцатого года взят Николаем в адъютанты. Немудрено, что тот планировал отдать под его начало новообразованный батальон. И, естественно, то, что вместо него поставили Несвижского, Александру Клавдиевичу очень не понравилось. Причём, не только сам факт, но ещё и то, как всё это было проделано… Так что опасения Даниила насчёт «защиты чести мундира», слава Богу, оказались несостоятельны. А уж когда бывший майор рассказал Геруа о том, что творилось здесь со стройкой дороги и свои соображения насчёт того почему всё это делается — полковник немедленно заявил, что передаёт свой батальон в полное распоряжение «господина управляющего строительством».

— А с командованием двумя батальонами справитесь, Александр Клавдиевич?

— Основную часть офицеров нового батальона отбирал я,- после короткого размышления ответил полковник Геруа.- Ну, когда ещё в процесс его формирования не вмешался Великий князь Константин… Эти люди служили со мной в пионерских батальонах либо я хорошо узнал их, когда был адъютантом Великого князя Николая. Так что можете не сомневаться — справлюсь…

Когда взвод сапёров при полном вооружении ворвался в усадьбу, снятую Несвижским, там как обычно, вовсю шла гулянка. Причём так или иначе в ней принимали участие все, находящиеся на её территории. В том числе и слуги. Нет, не за столом вместе с хозяином и его гостями, конечно… но с «залитыми глазами» оказались все — от конюхов до охранников. Так что оказать сопротивление сапёрам оказалось просто некому. Солдаты быстро разоружили несколько «гайдуков», оказавшихся «при хозяйстве» этого «ясновельможного шляхтича», хотя откуда они здесь появились — было совершенно непонятно. До бывшей Речи Посполитой отсюда было почти две с половиной тысячи вёрст, а вот подишь ты — карабелы на поясе, кунтуши, магерки… откуда только взял? Похоже с собой привёз. Наверное, с детства мечтал почувствовать себя этакими Радзивиллом-Сироткой, потому и таскал в сундуке всё вот это вот… и когда, наконец-то, решил, что может творить всё что захочет — тут же реализовал свою детскую мечту!

— Ну что, входим?- уточнил Александр Клавдиевич, когда Даниил вместе с ним и полудюжиной офицеров, двое из которых оказались представителями Железнодорожного батальона, встретившиеся им на улице, которым полковник Геруа повелел следовать за собой, подошли к неплотно запертым двустворчатым дверям, ведущим в главную залу, из-за которых доносились странные заунывные звуки.

— Конечно,- кивнул Данька и, повернувшись к офицером, напомнил:- Только ещё раз повторю — говорю и действую только я. У вас и ваших офицеров одна задача — засвидетельствовать что и как произошло между мной и Несвижским.

— Не волнуйтесь, Даниил Николаевич — мы всё помним,- успокоил его Александр Клавдиевич.

В зале был полный бардак и свинарник. Даже воняло здесь точно так же… Сам полковник Несвижский как обычно сидел во главе стола, причём одетый не в мундир российского офицера, а опять же в какие-то польские либо литовские одежды, и заунывно тянул какую-то песню. На литовском. Или польском. Бывший майор не знал ни первого, ни второго, поэтому точно определить не мог. Но выглядело это несколько сюрреалистично — в горнице практически классического русского помещичьего дома за накрытым столом, в столице славного Пермского края абсолютно по-хозяйски сидит какой-то хрен в кунтуше и поёт на польском… Так что Даниил даже слегка притормозил! Полковник же расплылся в пьяной улыбке:

— О-о-о, мои улюбиени прзияцели… эй, кто там? Вина! Быстро!- но на его призыв ни кто не отреагировал. Данька окинул взглядом всю до изумления упившуюся шоблу, собравшуюся за этим усыпанном объедками и обгрызенными костями столом и двинулся к Несвижскому, по пути переступив через какого-то толстого купчишку, напившегося до такого состояния, что он рухнул с лавки и заснул так, как упал — с задранными на лавку ногами.