Дворянин

А затем в очередную субботу приезжал Николай, читал написанное… и ругался. Прям орал в голос. И рвался в Петербург, чтобы немедленно прижать всю эту шушеру к ногтю. Так что бывшему майору приходилось буквально держать его за штаны. Потому что устраивать кровавые разборки с большей частью «света» сразу после неудачной попытки дворянского бунта — то такое. Сначала надобно с последствиями бунта разобраться, явных противников придавить, основную часть дворянства перетянуть на свою сторону, сил набрать, своих людей расставить по местам, дать им укорениться… ну и так далее. Хорошо, что Николай, в принципе, был адекватным и потому всё это понимал. Так что совсем уж героических усилий Даниила на всё это не требовалось.

Так прошли декабрь и январь. Все празднества по случаю траура по умершему императору, а также бунта и идущего расследования были отменены — более того, Николай объявил, что все деньги, которые двор ранее тратил на Рождественские и Крещенские гулянья, пойдут в учреждённый им специальный фонд, средства которого будут направлены на «воспомоществование крестьянам, вследствие малоземелья переселяющимся на новые земли». А также объявил, что повелел на всех землях, принадлежащих императорской семье, не позднее первого января следующего — одна тысяча восемьсот двадцать шестого года освободить от крепости всех крестьян и открыть им возможность переселения на «кабинетные» земли на Урал, в Сибирь и на побережье Чёрного моря. Ну и что он призывает всех дворян последовать его примеру. А также заявляет, что с первого января следующего года учреждает особый Комитет, который будет разрабатывать крестьянскую реформу. Так что он предлагает любому подданному, которого волнуют подобные вопросы — подавать в этот Комитет свои предложения…

Между тем расследование преступлений «бунтовщиков» шло своим чередом. Не смотря на заметно меньшую численность восставших, на этот раз подход к руководителям восстания оказался более суровым. Всё шло к тому, что к смертной казни будет приговорено не пять, а одиннадцать человек, причём четверо из них даже не были на Сенатской площади. Как выяснилось, кроме того, что в Петербурге, готовилось восстание ещё и на юге империи. Причём там, судя по весьма скупым рассказам Николая, ситуация сложилась как бы даже и не хуже, чем в столице. Потому как и с численностью, и с требованиями к властям, и с решительностью насчёт пролития крови — всё оказалось куда печальнее. Представители «Южного общества» были категорически настроены на установление Республики любой ценой и в своих руководящих документах прямо заявляли о желательности полного уничтожения императорской семьи и установления «революционной диктатуры» с применением к несогласным самых суровых мер воздействия. Более того его руководитель «Южного общества» — Павел Пестель, прямо восхищался «якобинским террором» и призывал действовать «не менее решительно и беспощадно»… Эти рассказы Николая приводили бывшего майора в некоторую оторопь, потому что ни о каком «Южном обществе» он не помнил напрочь. И все его воспоминания о декабристах ограничивались только лишь их стоянием на Сенатской площади… ну и пятью фамилия казнённых. Но вся эта суета, по большому счёту, Даньку не касалась. Он писал.