Дворянин

— Напра-во! Шагом марш на корабли!- зычно разнеслось над причалом. А когда несколько десятков ног, обутых в арестантские башмаки, больше напоминающие примитивные опорки, зашаркали по настилу, из удалявшегося строя выскочил Пушкин и, подбежав к Даниилу, крепко обнял его, горячо прошептав:

— Данька — ты гений. Такая свежая рифма! А мелодика какая — никогда такого не слышал… Я в восторге! Молю тебя всем что тебе дорого — не бросай писать стихи. Ни в коем случае не бросай!

— Ты тоже,- поспешно отозвался бывший майор, глотая слёзы.- Ни в кое случае не бросай. Тогда и я не брошу…

— Договорились!- отрываясь от него воскликнул Пушкин и, резко развернувшись, помчался догонять уже отошедший строй своих сотоварищей.

— Да уж — заварили вы кашу, Ваше Сиятельство,- задумчиво произнёс адмирал Беллинсгаузен, всё это время стоявший здесь же, на причале. Он был назначен командующим этой необычной эскадры. А также всей морской частью экспедиции. Ну а кого ещё можно было выбрать? Фадей Фадеевич участвовал в обеих русских кругосветках, причём второй, во время которой была открыта Антарктида, он командовал — ни у кого в Российском императорском флоте не было большего опыта дальних экспедиций.- Прям целую манифестацию устроили. Не думаю, что Государю понравиться то, что вы здесь сотворили.

— Может быть,- задумчиво кивнул бывший майор,- но меня больше волнует, чтобы завершилась успехом ваша экспедиция. Так что сделайте эту песню её гимном — а мы будем за вас молиться.

— Спасибо,- и они, кивнув друг другу, разошлись по своим кораблям…

Плаванье на север прошло относительно спокойно. Несмотря на то, что экипажи обоих шлюпов были почти на две трети составлены из «бунтовщиков» — никаких поползновений на новый бунт за всё время плаванья зафиксировано не было. Как и побегов.

Впрочем, поскольку экипажи кораблей оказались столь специфическими — маршрут был проложен без заходов в традиционные порты. Так что единственный заход для пополнения запасов свежей воды у них состоялся уже в Норвегии, власть над которой десять с небольшим лет назад перешла от Датской короны к Шведской. Причём, даже здесь, на самых задворках Европы, Бестужев выбрал для захода не куда более крупные Берген или, хотя бы, Тронхейм, а совсем мелкий Будё.

— Так и мне, и вам спокойней, Даниил Николаевич,- пояснил Бестужев…

Во время путешествия они много общались с Николаем Александровичем. Обо всём. Данька, даже, под каким-то душевным порывом, рассказал ему об Авроре. Та вела себя прям как онегинская Татьяна — сама писала, сама приезжала… Ой, похоже не на пустом месте Сашка написал своего «Евгения Онегина» — были, были в здешнем обществе такие девушки. И, судя по всему, далеко не единицы… А бывший майор изо всех сил пытался спасти её от той ошибки, которую она совершила бы связав свою судьбу с ним. То есть ему уже было наплевать, что она не подходит ему в качестве жены ни по одну из самим собой назначенным им параметров, кажется он уже просто любил её… и потому изо всех сил пытался уберечь от ошибки. Но, похоже, она совершенно не собиралась его слушать. Так что ему оставалось только одно — бежать и прятаться. Но душевного спокойствия такие действия ему, отчего-то, совсем не добавили. Не смотря на его убеждение в том, что он всё делает правильно.

До Архангельска они добрались за месяц с небольшим. Возможно по внутренним путям — через Ладожское и Онежское озеро, а потом караванным путём до большой деревни Сороки, а от неё уже морем до Архангельска вышло бы и чуть быстрее — но на шлюпы был загружены металлические слитки, из которых на Соломбальской верфи должны были изготовить киль и шпангоуты нового корабля. И с учётом их регулярной перегрузки с суден на телеги, а потом с телег на новые судна — весь выигрыш во времени точно был бы полностью съеден.

В Архангельске их встретил генерал-майор Миницкий, о котором Бестужев отзывался весьма нелицеприятно.

— Вор он,- угрюмо заявил Николай Александрович.- Был генерал-интендантом Балтийского гребного флота, попался на воровстве и отправлен сюда, на север. Держите с ним ухо востро Даниил Николаевич.

— Так и собирался,- усмехнулся Даниил. Уж чего-чего, а общаться с ворами он научился ещё в прошлой жизни. А в этой он подобное умение отшлифовал. Потому как подобной публики во время строительства обеих железных дорог он навидался по полной. Того же Несвижского вспомнить…

Встреча прошла… странно. Похоже, губернатор не слишком представлял, как ему вести себя с Даниилом. С одной стороны, до Архангельска уже дошла информация о Данькиных «подвигах» и жаловании ему титула графа, а также крайней близости бывшего крепостного к новоиспечённому императору, с другой… что же он в таком случае здесь делает? С какого хрена он покинул тёплое местечко подле Николая I и объявился здесь, на краю земли, в самой, так сказать, жопе мира? Да и вообще — что ему делать со всей этой тучей «приговорённых» — вот же название придумали, прости господи… Да и статус — ни два, ни полтора. И не каторжники с арестантами, и не дворяне с мещанами и крестьянами.