Дворянин великого князя

Стало быть, — подсчитал Медведев, — одиннадцать мужчин, пять женщин, трое детей — все девочки…

И тут он вспомнил, как отец учил его в детстве запоминать увиденное: "Взгляни-ка, сынок, повнимательнее, — говорил он бывало, когда они въезжали на холм, — вон на то селеньице внизу. — И через пять секунд: — А теперь смотри на меня и говори быстро, сколько там домов, сколько людей на улице, сколько деревьев, сколько собак, а?!"

Медведев улыбнулся своему детству и отчетливо вспомнил, как въезжали в его двор телеги, отделившиеся от каравана Антипа.

…Ага… Там было пять телег, девять лошадей, две коровы, четыре козы, две овцы, кошка с котятами в корзине… А сколько же возле нее было котят, леший меня раздери, три или четыре? Четыре. Точно четыре.

Но легкая тень неуверенности все же оставалась, и, вернувшись домой, Василий первым делом взглянул на корзину; Кошка, вытянувшись, лежала на боку, и ее сосали трое котят.

Не может быть. Ну конечно, не может быть.

Рядом сидела на бревне Ксеня Кудрина и держала на коленях четвертого котенка.

За время его двухчасового отсутствия почти ничего не изменилось, подводы стояли неразгруженными, а люди, сгрудившись в кучку, остались на тех же местах, где и раньше. Единственное, что они сделали — притащили пенек, покрыли его какой-то красной бархатной скатеркой и положили в центре большой медный крест.

Гридя подошел и поклонился.

— Позволь, господин наш Василий Иванович, торжественно крест тебе целовать на верную службу и преданность, а после того — приказывай — будем выполнять в точности, что повелишь и как рассудишь.

Пока мужчины, женщины и дети, волнуясь и запинаясь, произносили простые слова своих обещаний, Медведев подумал, что надо бы запомнить этот день как дату закладки его будущего родового поместья, и вдруг осознал, что это не составит никакого труда, потому что именно сегодня — 29 апреля — его день рождения и ему исполняется ровно двадцать лет.

Процедура присяги на верность — целования креста — прошла быстро, а первые необходимые указания Медведев обдумал еще по дороге.

На первых порах, решил он, женщины и дети будут жить в единственной сохранившейся комнате его дома, при том что сегодня же будет заделана дыра в потолке. Мужчины будут спать в соседней полуразрушенной комнате, которая в ближайшие дни должна быть восстановлена настолько, чтобы защищать от дождя и ветра. Он сам по-прежнему ночует в старой баньке. Молодую дубраву по ту сторону дороги напротив дома придется вырубить и выкорчевать, и там мужики поставят свои избы, положив начало новому поселению. (А действительно, почему бы и не Медведевка, леший меня раздери!) После этого начнется восстановление, или, точнее сказать, новое строительство главного здания — хозяйского дома, относительно которого у Медведева была масса разнообразных и очень интересных замыслов, но до этого, по-видимому, дойдет еще не скоро. Василий очень слабо разбирался в земледелии, но понимал, что стоит уже поздняя весна и, наверно, давно пора как-то возделывать землю и что-то сеять. Тут он решил положиться на своих людей, особенно на Ефима Селиванова, которого Антип рекомендовал как хорошего земледельца. Предстояло выяснить, годятся ли для этого заросшие, но отвоеванные у леса поля чуть севернее, рядом со сгоревшей деревушкой бывшего владельца Березок. Проблему питания Медведев разрешил просто: в лесу полно дичи, пусть охотник и следопыт Яков каждый день приносит оттуда необходимое количество мяса, а женщины под руководство Ульяны Селивановой, бывшей поварихи в отраде Антипа, ежедневно готовят обед на всех, Кроме того, почти каждая семья имела корову, да были еще козы и овцы, не говоря уже: о знаменитых ульях бортника Федора, из-за которых он якобы здесь и остался. Руководить всеми хозяйственными делами Василий назначил Гридю — Григория Козлова, сделав его в некотором роде своим наместником, или, как назвали эту должность несколько столетий спустя, управляющим поместьем.