Дворянин великого князя

Этот человек до сих пор ничем не проявил себя, и Медведев подумал, что настал его черед. Василий хорошо помнил слова Антипа о семье Селивановых: "замкнутые люди" — и присматривался к ним, но ничего особенно не заметил. Ефим работал ни больше, ни меньше остальных, выполняя свою работу очень старательно. Его молчаливая, как и он, жена Ульяна была главной поварихой и великолепно готовила, еду для всех поселенцев, а пятнадцатилетний Ерема хорошо проявил себя в качестве наблюдателя.

Ефим стоял на пороге, чуть сутулясь, высокий, худой, с реденькой рыжеватой бородой и усами. Он держался спокойно и почтительно ожидал приказаний, не сводя чуть сощуренных глаз с Медведева. Василий встал и подошел к нему, держа в руке кусочки глины.

— Ефим, — сказал он, — настало твое время.

— Как прикажешь, хозяин, — спокойно ответил Ефим.

— Я слышал, ты силен в слесарном деле.

— Да… Занимался когда-то…

— Нужно сделать три ключа по этим оттискам.

Ефим внимательно осмотрел глину.

— Надобно инструменты, заготовки…

— Я дам тебе человека, — предложил Картымазов. — Поезжай с ним ко мне, там ты найдешь все что нужно.

— Ефим, это надо сделать к утру. Обязательно, — сказал Медведев.

Ефим пристально посмотрел ему в глаза и ответил:

— Хорошо, хозяин. Ключи будут сделаны к утру.

— Только очень точно, Ефим. Твоя ошибка может стоить многих жизней.

— Не изволь беспокоиться, хозяин. — Ефим смотрел в глаза Медведеву твердо и уверенно.

— Поезжай немедля и берись за работу.

Ефим чинно поклонился, вышел и начал седлать коня.

Картымазов позвал одного из своих людей и сказал:

— Поедешь с Ефимом. Будешь при нем все время. Позаботься о том, чтобы он получил все, что ему будет нужно, если даже для этого придется поставить всех на ноги.

— Ну, теперь рассказывай, как было дело, — сказал Медведев Алеше.

— Я назвал себя — Иванец Голый. Вроде из маленькой деревушки на землях князя Можайского. Слыхал, мол, про подвиги князя Семена и решил поступить к нему на службу. Раненько утром пришел это я в Синий Лог по дороге, что ведет из Литвы. В крайней избе, где меня сперва приютили, я помог по хозяйству и наколол дров. Там жила вдова одного из погибших людей Кожуха. К полудню я выспросил у нее все про хозяина Яна и решил явиться к нему сам. Очень недоверчивый мужик! Про что только не спрашивал?! Еле выпутался. Наконец он, похоже, мне поверил и взял служить мальчиком для подмоги в своем доме. К обеденному времени жена Кожуха, Ядвига, не могла на меня нарадоваться. Потом я пошел знакомиться с дружиной. Утянул из погреба Кожуха бочонок браги и скоро стал для всех лучшим другом. Кожух еще не проснулся после обеда, а я уже знал все о подземном ходе, погребе и калитке. Тогда же я помогал носить еду узникам. Чем-то я приглянулся старику, который этим занимается. Кроме него никому не разрешают входить в темницу. Но тут как раз сторожами стояли его сыновья, которые перед этим отведали моего угощения и потому впустили меня "просто поглядеть на девушку". Я успел поговорить с Настасьей Фёдоровной, пока старик носил еду в другую комнату — тем двум пленникам. Потом, пока Кожух еще не проснулся, я взял его одежду — ну, чтоб это — почистить. Вытащил связку с ключами, залез в погреб, проверил, какие ключи подходят к двери ледника, калитки, и оттиснул эти ключи на глине, так же, как еще раньше ключ от темницы. Но я боялся, что Кожуху могут донести про мои расспросы и любопытство, а тогда он меня заподозрит и мне не уйти. Как только он проснулся, я пошел прямо к нему и сказал: "Хозяин! Я делал все, что мне велели, и делал хорошо. Можешь спросить". "А я уже спрашивал, жена довольна. Будешь так служить дальше — пожалую!" "Нет, — говорю я ему, — не такой службы я хотел! Я пришел воевать и драться, а не с детьми нянчиться да посуду мыть!" Он поглядел на меня и расхохотался: "Куда тебе драться, — говорит, — ты еще сосунок и саблю в руке не удержишь!" — "Может, и не удержу, — отвечаю, — да к другому у меня способности есть". — "К чему же это?" — насторожился он. "А вот гляди, хозяин, еще и дня нет, как я тут, а уже все про тебя и твой дом знаю!" И я выложил ему про всю его прошлую жизнь, и про-нынешнюю, про людей его, и про порядки в доме, и о пленниках рассказал, и о подземном ходе и калитке, в общем, все, о чем узнал, все рассказал!

— Зачем? — изумился Филипп: — Тебя не удерживали, за тобой никто не следил, вышел бы за ворота и галопом — прямо сюда! Без всякого риска!

— Филипп Андреевич, — сказал Алеша, — так ведь дело в том, что снаружи нельзя, забраться во двор Кожуха. Ворота днем сильно охраняют, а ночью они заперты, и два человека караулят их изнутри. Только вздумаете открыть — сразу шум поднимут, и сбежится человек пятьдесят!

— А зачем нам ворота, что, через частокол нигде нельзя перелезть?

— В том-то и дело, что нельзя. Гребень частокола длинными иголками утыкан. А иголки те, сказывают, смолой травленой смазаны. Птица сядет и тут же помирает.

Картымазов многозначительно посмотрел на Медведева.

— Ну ладно, — упорствовал Филипп, — ты же принес отпечаток ключа от калитки. Мы бы прошли в нее и…