Дворянская дочь

— Тетя! Тетя Софи! Тетушка! — Я побежала ей навстречу и бросилась на шею, в то время как моя портниха умоляла:

— Ваша светлость, Татьяна Петровна, душечка, не мните платье!

Но ничто не могло меня остановить. Тетя, придерживая рукой свою шляпку с белыми страусовыми перьями, прикоснулась ко мне щекой.

— Какой же ты еще теленок, Танюша, хотя и выросла!

Сейчас я была выше тети. Обняв ее за шею, я с каким-то благоговением смотрела на нее. В свои сорок лет тетя Софи была все такой же элегантной и грациозной, а ее красивое лицо стало даже еще более добрым и мудрым. На ней был парижский костюм из ирландского сукна, а ее белокурые волосы были уложены в высокую прическу времен принца Эдуарда, которая так шла ей.

— Ах тетушка, я так счастлива видеть тебя, ты даже не представляешь, как я по тебе скучала! Как там княгиня Екатерина, дядя Стен, Стиви? Я хочу знать все! — вскричала я.

— Матушка все так же ухаживает за своими розами и каждый день ходит на могилу отца. Стен обедает с твоим отцом в яхт-клубе, ты его скоро увидишь. Стиви стал просто огромным, под два метра, как и твой отец, и почти такой же широкоплечий. Сейчас он на заводе Сикорского осматривает аэропланы. Боюсь, теперь лошади и автомобили для него недостаточно быстры и опасны, подавай ему аэроплан.

— Аэроплан! — Я засмеялась, представив себе Стиви в защитных очках и кожаном кепи. Но потом я вспомнила свои проблемы, и веселья как ни бывало. Ах, тетушка, я так несчастна…

— Мы об этом еще поговорим, — сказала тетя. — А сейчас не лучше ли тебе закончить с примеркой?

Она села у окна в прямой, но в то же время расслабленной позе. Ее голова немножко наклонилась в сторону, а кончик зонтика касался носка туфли.

Вера Кирилловна осмотрела платье, делая по-русски замечания в своей светской манере с грассирующим французским «р». Моя éducatrice отнеслась к моему тайному сговору с профессором Хольвегом под самым ее носом, как если бы у нас с ним была любовная интрижка, однако сейчас, видя ее благопристойную позу и напыщенные манеры, никто не смог бы догадаться о ее раздражении.

Наконец она высказала свое одобрение. Я начала переступать через свое платье, но портниха меня удержала:

— Ваша светлость, голубушка, платье снимают через голову.

Наконец, всячески выражая свое почтение, улыбаясь и кланяясь, эта хорошая женщина и ее помощницы удалились.

Казалось, моя éducatrice не собиралась уходить, поэтому тетя Софи ласково сказала:

— Мы встретимся за обедом, дорогая графиня. Со свойственным ей светским самообладанием Вера Кирилловна приняла намек.

— До чего же она назойлива и любопытна, я думала, что мы никогда не останемся с тобой наедине, — воскликнула я, — ах тетя, как же я по тебе соскучилась! — И прильнув к ней, я прижалась головой к ее коленям.

— Ну хорошо, расскажи мне все, — тетя Софи коснулась моих волос кончиками своих длинных пальцев.

Я излила ей душу, рассказав о крушении своих надежд.

Когда я умолкла, она сказала:

— Я уже разговаривала с твоим отцом, Танюша. Он согласен с тем, что ты еще очень юна, чтобы думать о замужестве Я убедила его позволить тебе поступить на два года в Институт сестер милосердия для дворянских девушек, который я основала в Варшаве. Так же, как и я, ты научишься там управлению больницей, воспитанию детей и акушерству. Я надеюсь, что все это в достаточной мере удовлетворит твой интерес к медицине, в котором, как считает твой отец, нет ничего противоестественного, и это со временем очень поможет тебе воспитывать твоих детей. Видишь ли, моя девочка, счастье женщины состоит в посвящении себя другим людям, а благодаря своим детям она приобретает вес и значение в обществе.

Однако я хотела достичь всего этого сама по себе, и сейчас слова тети меня не затронули. Все так же пристально я вглядывалась в ее лицо, так похожее на мамино.

— Если б я могла быть как ты, тетя, спокойной и рассудительной, доброй и всепонимающей, строгой, но не грубой, властвующей над всеми, но я никогда не буду такой, никогда!

— Это не так легко, душечка. Долг женщины требует постоянного самообладания и самопожертвования. Обычно мужья не часто так внимательны и тактичны, как мой Стен, и даже у нас не всегда все безоблачно. Дети вырастают и покидают нас. Когда они маленькие, они вечно болеют или набивают синяки и шишки. Они всегда капризничают, если только взрослые пытаются им помочь или руководить ими. Если же они еще и сыновья, они могут уйти на войну и быть убитыми или ранеными.

Тетя умолкла, и я поняла — она задумалась над теми тревожными событиями, что происходят сейчас в мире. Потом, взяв мою голову в ладони, она ласково сказала:

— Трудно быть матерью, Танюша, и, я знаю, быть семнадцатилетней девушкой тоже непросто. Жизнь сложна, моя милая, с того самого момента, когда мы начинаем самостоятельно мыслить. Она приносит очень много боли, но и много радости тоже. У тебя еще все впереди. Твой первый ребенок, твоя первая любовь… и твой первый бал.