Дворянство. Том 1. Немного счастливого времени

Как и номер один, портрет был выдержан в темных тонах, самой яркой деталью казались глаза модели, только не синие, а цвета желтого агата. Чем дольше Оттовио смотрел в них, тем больше ему что-то не нравилось, но император все не мог понять, что именно.

- Семья с блестящим и безоблачным положением, - дополнил герцог. - Ссуды выдают лишь дворянам-гастальдам, оформляя их как дарение. И купеческим гильдиям с королевской жалованной грамотой. Прочих тоже ссужают, но через посредников.

- Судя по всему, со взысканием долгов у них проблем нет, - хмыкнул Оттовио, по-прежнему держа руки сцепленными за спиной.

- Никаких. Они пользуются устойчивой репутацией людей, расстраивать которых весьма неразумно и даже вредно. А мало что расстраивает столь сильно, как денежные потери.

- Девица участвует в семейном деле?

- Да. У Фийамонов мужчины и женщины равно служат общему процветанию.

Оттовио наконец понял, почему изображение, хоть написано мастерской рукой и показывает красивую молодую женщину, кажется таким странным, почти отталкивающим. Если приглядеться, возникало ощущение, что художник писал не живой взгляд, а шарики драгоценного камня, вставленные в орбиты глаз.

Оттовио сделал небрежный жест, отсылая слуг, и Вартенслебен снова отметил, насколько естественным выглядело теперь движение императорской руки. Герцог молча смотрел на правителя, ожидая дальнейшего развития событий. За окнами тяжело срывались со свинцовой крыши мутные капли. Весна приближалась, извещая о скором визите через яркий, теплый свет солнца.

- А чего я не знаю о ней? - вдруг спросил юноша, не сводя взгляд с портрета.

- Ваше Величество, здесь мы вступаем на зыбкую почву слухов и доносов, - предупредил Вартенслебен, даже бровью не поведя.

- Тогда следует сохранить их в тайне, - понимающе кивнул Оттовио. - Между нами

- В узких кругах известна нездоровой и противоестественной жестокостью. С некоторых пор дворянские семьи перестали отсылать к ней пажей и компаньонок.

- Она их бьет?

- Она их пытает. До смерти.

- И?.. - Оттовио не договорил, уместив в короткое междометие сразу недоверие, удивление и вопрос.

- Нет тела и свидетелей, нет и суда, - развел руками Вартенслебен. - Если юный паж решил сбежать в поисках приключений и лучшей доли, господин ему не розыскник.

- Но это же не простые слуги, - Оттовио поморщился, вспомнив «художества» графа Шотана, который при всех недостатках очень хорошо понимал, что грань между оригинальным пристрастием и бесчеловечным варварством пролегает очень близко к границе сословий.

- А Фийамоны - потомки сенаторов Старой Империи, - исчерпывающе ответил герцог. - И откупщики, которые собирают подать для Королевств и Двора. Им даже не надо платить отступное пострадавшим семьям, достаточно лишь немного снизить поборы на год или два.

- Такие развлечения должны дорого обходиться, - констатировал император, наконец, отведя взгляд от гипнотических глаз портрета.

- Очевидно, ее дела приносят дому столько пользы, что оправдывают некоторые… издержки.

- И чем она занимается?

- Взыскание невозвратных долгов.

- Я думал, невозвратными долги называются от того, что их нельзя вернуть.

- Ваше Величество, нет такого долга, который нельзя, так или иначе, вернуть, - скупо и неприятно улыбнулся герцог. - Это проблема скорее… времени, широты подхода, а также изобретательности взыскателя.

- Кажется, вам сей вопрос хорошо знаком, - Оттовио испытующе посмотрел на герцога. Вартенслебен выдержал долгий взгляд повелителя, не моргнув и не смутившись.

- Да, - ответил аристократ. - Я не горжусь этим, однако и стыда не испытываю. Мою семью обирали десятилетиями, пользуясь тем, что три поколения владетелей не желали вникать в сложные вопросы управления имуществом. Ведь благородные Вартенслебены выше презренного металла, они осыпали им друзей без счета, разбрасывали, как навоз. И когда я забрал причитающееся мне наследие…

Молодой император отметил про себя это «забрал» - герцог опять не стал вилять и назвал все прямо. В новых друзьях Оттовио ценил в первую очередь именно это. Регенты и островные спутники буквально душили вязкой и лживой предупредительностью, которая обволакивала, как патока, в ней терялись слова и поступки, казалось, умирала сама душа. А герцог, граф, эмиссар, князь, даже маркиза - все они были в первую очередь людьми дела. Им не требовалось оправдание для какого-либо деяния, только повод и возможность его совершить. Такие люди привлекали. Такая жизнь привлекала – и ее обещали юному императору новые друзья. Дело оставалось за малым - всего лишь научиться править, оглядываясь на достойные примеры.