Дворянство. Том 2 (СИ)

Еще дважды она становилась объектом нездорового внимания людей, которые лучше всего подходили под определение «агрессивная шпана», однако и здесь обошлось, достаточно было показать кригмессер из-под плаща. Мужской образ шел на пользу — выглядит как мужчина, одевается соответственно, хорошо вооружена, уверена в себе, следовательно, по-мужски опасна и связываться (пока) не стоит. Впрочем, Елена впервые и всерьез задумалась, что надо бы поискать легкую кольчужку. Просто так, на всякий случай. Тяжело, неудобно, однако в быстротечных потасовках на городской улице — вещь крайне полезная. Может у баронов найдется?

Темнело. Мрачнело. Народ тихонько расползался по домам в разных степенях веселья и опьянения. По мере исчерпания платежеспособности клиентуры также расходились всевозможные музыканты, жонглеры, зазывалы и торговцы. Елена вроде бы нашла верный путь, но впереди замаячила подвыпившая компания. Рядом был фонарь с лампой, нещадно чадящей и воняющей горелым жиром. Света он давал немного, тем не менее, было видно как четверо молодых людей — хорошо одеты, не благородные, очевидно, беспутные дети состоятельных отцов — пристают к уличной девке. Судя по обрывкам фраз, долетавших до елениных ушей, а также бурной жестикуляции, проститутка была не против самого предложения, однако ее не устраивал вариант четырех на одну. Те же, надо полагать, спустили все, могли позволить себе лишь такой вариант и настойчиво его добивались.

Елена тихонько прислонилась к стене в глубокой тени, прикидывая, как лучше поступить. Правильнее всего было бы обождать и пойти дальше, минуя приключения. А по совести… все не так однозначно. Тон мужских слов обретал отчетливое запугивание, девушка, чуя беду и видя неравенство сил, уже не огрызалась, а молила, чем распаляла будущих насильников еще больше. Елена маялась, страдая от необходимости делать моральный выбор в самый неподходящий момент. Девица зарыдала, один из парней отвесил ей пощечину, вернее даже оплеуху — с размаха, вкладывая силу. Тоненькая фигурка в некрасивом, грязном и явно с чужого плеча платье упала, жалобно вскрикнув. Елена выругалась, надвинула кепку, скрывая волосы и глаза, шагнула из тени, перехватывая мессер. Как показывал опыт, ступенчатая эскалация насилия — неверный путь, ставки лучше поднимать сразу, демонстрируя, что игра участникам не по карману.

— Здесь вам не рады, — сообшила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно ниже, по-мужски басовито.

Истинно говорят: алкоголь — зло. Сначала хмельная компания не заметила появления шестого участника, затем отреагировала неадекватно. Придурки в красивых, дорогих одеждах, забрызганных вином и грязью, а также частично заблеванных, пренебрегли отчетливо мужским платьем и вполне серьезным клинком неожиданного анонима. Единственное, что осознали пьяные мозги — кто-то вознамерился помешать грядущей потехе. И этот «кто-то» всего лишь один.

Пару мгновений Елена внимательно смотрела, стараясь запомнить физиономии — молодые, стриженые и бритые в подражание рыцарской моде. Мало ли когда и в каких обстоятельствах доведется встретиться опять. Девица плакала, тихо и безнадежно, не пытаясь встать, свернувшись в клубок прямо на затоптанной мостовой. Четвертая драка за два дня, грустно подсчитала женщина. Третья в ситуации «один против группы». Вторая с ее участием. Это, как и ежедневное вино, уже входит в привычку!

Чужая рука в драной перчатке, обшитой на женский манер дорогими кружевами, потянулась к ее лицу или воротнику. Елена мгновение размышляла, не освежить ли навыки борьбы, затем решила, что не стоит, господь дал человеку оружие, чтобы пользоваться им. Женщина отступила на шаг, одновременно поднимая клинок. Слабо загнутое острие скользнуло фальшлезвием, будто коготь, по внутренней стороне предплечья юноши. Прикосновение казалось легким, почти невесомым, как перышком взмахнули, щекоча, но Елена сама клинки не точила, передоверяя это занятие квалифицированному мастеру, а тот работал на совесть. И перчатку, и плоть от локтя до запястья перечеркнула тонкая темная линия, которая спустя мгновение раскрылась до кости, выплескивая кровь. Чертежник, вбивавший в ученицу азы фехтовальной анатомии, был бы доволен — Елена вывела противника из строя, притом не задев связки, так что рану легко зашить и вылечить. Ну, если молодой дурак не подхватит гангрену.

Пока трое очумело смотрели на одного, а тот, в свою очередь, пялился на разрез, как от неудачного самоубийства (боль, очевидно, заблудилась в лабиринте хмельного сознания), Елена приняла решение, как поступить. Она сделала еще пару шагов назад, отстегивая ножны, благо крепились они к поясу на пуговичных клапанах. Пока вся четверка соображала, что на них, вообще-то, напали, женщина сунула мессер в ножны и прихватила гарду кожаным ремешком. Раненый наконец-то взвизгнул, как уколотая шилом свинья, пал на колени, вопя фальцетом, явно уверенный, что смерть неминуема. Оставшаяся троица, ведомая праведным гневом и пьяной глупостью, кинулась на обидчика.