Дворцовые интриги на Руси

Вывод Н. Ильина ставит ряд вопросов, на которые невозможно ответить. Где был и что делал князь Борис в течение почти четырехлетнего соперничества за Киев Святополка и Ярослава? Почему Ярослав решил исполнить свое намерение не в 1016 или 1017 г., когда относительно прочно сидел в Киеве, а в 1018, в канун вторжения войск Болеслава и Святополка на Русь? И, наконец, как объяснить, что князь Борис находился в 1018 г. на расстоянии дневного пути от Киева во главе войска кочевников (турков и белокуманов — по терминологии саги)? Ведь они никогда не были его союзниками. Наоборот, Борис, по поручению отца, воевал с печенегами.

Высказанных аргументов вполне достаточно, чтобы навсегда отвести необоснованные подозрения Н. Ильина и его последователей. В саге безусловно говорится об убийстве Святополка. Другое дело, можно ли ей доверять. Не исключено, что это лишь очередной эпизод героизации ее главного героя Эймунда, призванный подчеркнуть неблагодарность скупого и хитрого Ярослава, а заодно и бросить на него тень братоубийства. Исследователи уже давно обратили внимание на то, что сцене, где Эймунд возвращается к Ярицлейву с отрубленной головой Бурицлава, а тот при этом краснеет, имеются параллели в саге о Харальде Суровом Снорри Стурлуссона. Там Хакон Иварсон убивает Асмунда, племянника и воспитанника датского конунга Свейна, приносит Свейну отрубленную голову Асмунда, и конунг густо краснеет[57].

Согласно саге, воспоминания о братоубийстве были причиной окончательного разрыва Ярицлейва с Эймундом. Как полагал А. Сенковский, противники норманнов, которые знали об их тайном злодействе, говорили князю, что он не должен держать варягов при себе, поскольку их присутствие напоминает ему об убийстве брата. Так ли было в реальной жизни, сказать сдожно. И вряд ли удастся выяснить это в будущем без выявления дополнительных источников.

«И не блудил ли я по чюжим землям»

Фраза, вынесенная в заголовок, принадлежит сыну Ярослава Мудрого Изяславу. Произнесена она была в 1078 г. в разговоре с братом Всеволодом. Последний, чувствуя неизгладимую вину перед Изяславом, пришел в Киев на покаяние. Благородный Изяслав просит Всеволода не тужить о случившемся, но дружно постоять за Русскую землю. Киевский князь в это время готовился к сражению с черниговскими князьями Олегом и Борисом, сыновьями Святослава Ярославича, вышедшими из повиновения и не желавшими уступать Чернигов Всеволоду.

Что же мучило Всеволода и за что он просил прощения у старшего брата? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вернуться на пять лет назад, в 1073 г., и обратиться к летописи. В ней читаем: «В л?то 6581 г. Въздвиже дьяволъ котору въ братьи сеи Ярославличих, и бывши распре межи ними, быста сь себе Святославъ со Всеволодомъ на Изяслава и изииде Изяслав ись Кыева, Святослав же и Всеволодъ внидоста в Кыевъ месяца марта въ 22»[58].

Летописец не раскрывает побудительных мотивов этой распри между ними. Но из того, что на киевском престоле утвердился Святослав, можно предположить, что власть и послужила яблоком раздора между братьями. Вряд ли это были спонтанные действия Святослава и Всеволода. Они ими (по меньшей мере — Святославом) готовились заблаговременно. Черниговскому князю недосуг было дожидаться смерти Изяслава, чтобы стать киевским князем, и он решил ускорить ход событий. В заговор был вовлечен и безвольный Всеволод, не имевший в нем никакого собственного интереса.

Рис. 17. Освобождение Всеслава Брячиславича из тюрьмы восставшими киевлянами; бегство Изяслава Ярославича из Киева

Изгнание из Киева Изяслава произвело на современников огромное впечатление. Летописец отмечает, что Святослав «преступил заповедь отню» и положил начало изгнанию «братию». Сам он хотел большей власти, а Всеволода «прельстил» якобы тем, что убедил его в злокозненных намерениях Изяслава лишить их отцовских наделов: «Всеволода бо прельсти и глаголя, яко Изяславъ вьстаеть сь Всеславомъ (князем полоцким. — П. Т.), мысля на наю, да аще его не впредим, имать насъ прогнати, и тако взостри Всеволода на Изяслава»[59].

Летописец, современник и свидетель этих событий, знает, что в словах Святослава нет правды. Его поступок он оценивает не только как клятвоотступничество от отцовских заповедей, но и как большой грех перед Богом, заслуживающий суровой кары.

Рис. 18. Поход Изяслава Ярославича с польским королем Болеславом II на Киев