Дворцовые перевороты в России

В корпусе сем должен был состоять фельдмаршал граф Флеминг действительным, а мой отец командующим полковником. Причем сделано условие, чтобы отец мой сперва один несколько лет пользовался всеми полковничьими доходами и рационами, которые по нынешнее время на весьма знатную простираются сумму, а после разделял бы их с фельдмаршалом графом Флемингом или по крайней мере предоставлял для него известную часть от оных каждогодно.

Коль скоро означенное распоряжение сделано, приказал отец мой оставшейся в Гессен-Кассель фамилии своей приехать в Варшаву, где я по приезде моем на девятом году возраста своего определен прапорщиком в упомянутую гвардию, ибо доселе я состоял в том же звании в гессенской службе в Кетлерском пехотном полку.

* * *

В исходе 1720 года умер мой покойный дед Антон Гинтер Миних, постановя по силе духовной отца моего единственным наследником родового и благоприобретенного имения его. По полученному известию о кончине его, просил отец мой у короля позволение съездить в свою родину, что и получил неукоснительно с награждением пятисот червонных на путевые расходы.

Вместо чтоб ехать в Ольденбург, отправился он в начале 1721 года под чужим именем в Санкт-Петербург, но не далее доехал, как до Риги, потому что здесь встретил уже императора Петра Великого. Тут сделал на шесть лет договор с таким условием, чтобы не прежде как по прошествии первого года получить чин генерал-поручика. Во всем прочем, как уже около сего времени, а именно в мае месяце 1721 года, война со шведами прекратилась, то он должен был довольствоваться меньшим, нежели что князь Долгоруков в Варшаве обещал; так что вместо восьми тысяч талеров ежегодного дохода, в Польше получаемого, имел он теперь не больше как две тысячи четыреста рублей.

Портрет графа Христофора Миниха.

Художник Г. Бухгольц.

Из Риги отправился он в свои вотчины для принятия их в свое владение и для окончания расчетов с братьями и сестрами об оставшемся наследстве.

Между тем просил он короля об увольнении от службы, которое получив, отписал к моей покойной матери, дабы она в Гданьск приехала и там дожидалась его. И так мы все пустились из Варшавы водою и по десятидневном путешествии приехали в Гданьск благополучно. Через несколько недель прибыл к нам отец мой, и потом все вместе предприняли мы путь чрез Кенигсберг, Пруссию и Курляндию в Россию.

В сентябре месяце 1721 года приехали мы в Ригу. Сей город по силе заключенного между Россиею и Швециею мирного трактата сделался в сем году новою пограничною крепостию Российской империи. Отсюда отец мой поехал один в Санкт-Петербург, распорядил там все нужное для своего домоводства и по прошествии двух месяцев возвратился опять в Ригу, дабы с собою взять всю фамилию свою.

Я оставлен один в Риге обучаться в тамошней городовой школе и отдан в пансион к ректору означенной школы – весьма ученому мужу, по прозванию Горнику. От роду было мне тогда около четырнадцати лет, и великую имел я охоту к учению; но, к сожалению моему, кроме латинского и частию греческого языка, другому в сей школе весьма мало научиться мог.

По прошествии двух лет отец мой за благо рассудил послать меня в Женеву, но наперед приказал явиться в Петербург, куда я и приехал в феврале месяце 1723 года. По приезде моем предложил мне отец мой на выбор, желаю ли я быть ученым или военным человеком; я решился на первое.

В оное время Петр Великий имел помышление Ладожский канал, необходимо нужный к облегчению торговли и промыслов жителей в Санкт-Петербурге, привесть к совершенному окончанию. Хотя посредством небольшого канала, соединяющего реку Тверцу и Мету неподалеку от Вышнего Волочка, водяная коммуникация была уже свободна от Каспийского моря даже до Санкт-Петербурга, однако же, как все припасы надлежало провозить по Ладожскому озеру, на котором плавание во время сильных ветров и бурей столько опасно было для плоскодонных барок, употребляемых обыкновенно для провоза российских продуктов, что ни одного почти не проходило года без знатного урону и гибели людям и товарам, то, дабы отвратить таковую неудобность в перевозе припасов, император Петр Великий предпринял реку Волхов, впадающую в Ладожское озеро, и реку Неву, из оного вытекающую, соединить посредством канала, чрез что озеро оставалось в стороне и судоходство никакой опасности не подвергалось.

Сей канал, простирающийся вдоль берега Ладожского озера, приемлет свое начало у Новой Ладоги и кончится у Шлиссельбурга; длина оного содержит сто четыре версты или пятнадцать немецких миль, ширина семьдесят, а глубина под водою десять английских футов. Он составлен большею частию из одних прямых линий в две, три и четыре версты и не делает больших углов, кроме что в одном месте находится кривизна, произошедшая от оплошности прежнего к строению сего канала употребленного инженера, но отец мой исправил сей недостаток, сколько возможно было.