Дворцовые тайны. Соперница королевы

Восхищение Роберта нашим сыном не знало меры. Его лицо расцветало от радости всякий раз, когда он видел его, брал на руки, говорил ему ласковые слова, сажал на плечи и как лошадка галопом носился с ним по саду, припадая на больную ногу. В последнем случае Роберт даже ржал как лошадь и заразительно смеялся.

Всю свою жизнь, с того самого дня, много лет назад, когда большая часть его родных была казнена после неудачного заговора его отца, направленного на захват власти, Роберт страстно желал наследника. Сына, которому перейдет имя Дадли и который восстановит честь и славу предков. «Теперь, когда у меня есть маленький Денби, — мне нечего желать!» — не раз говорил он, не обращая внимания на небольшой физический недостаток нашего сына. Одна ножка малыша была чуть короче другой, и взгляд у него был какой-то застывший.

Другой сын моего мужа, побочный сын от Дуглас Шеффилд — тоже Роберт, — также доставлял своему отцу удовольствие, хотя мы почти не говорили о нем. Этот ребенок воспитывался няньками и учителями в поместье, располагавшемся неподалеку от имения его матери.

Когда родился маленький барон Денби, побочному сыну Роберта было семь лет. Он был рослым, крепким и уже показал быстрый ум. Роберт гордился этим обстоятельством, и хотя не видел мальчика часто, но поставил дело так, чтобы его сын знал о любви, заботе и благорасположении своего отца.

Слава Богу, Дуглас больше нам не докучала. Она вышла замуж во второй раз — доказав этим, что никогда по-настоящему не считала себя женой Роберта, — и бывала при дворе нечасто. Во всяком случае, так рассказывали мне Сесилия и мой отец. Дуглас Шеффилд оказалась глупой и недалекой, занятой только собой и своими нуждами. Конечно, я была настроена против нее, потому что когда-то ей досталась часть привязанности Роберта. Но это была именно привязанность, плотское влечение, а не любовь. Это я знала совершенно точно — даже если бы он не поклялся мне, что никогда не любил Дуглас, а лишь в свое время страстно возжелал ее юного тела.

Мое собственное тело с годами стало пышнее и соблазнительнее, особенно после рождения маленького Денби. Я отдавала должное хорошей кухне, любила подремать днем, меньше гуляла и танцевала и, как результат, скоро приказала расставить мои платья. Но я никогда не выглядела толстухой, подобно Сесилии, а лишь дамой округлых и привлекательных форм. Такой я нравилась Роберту, и только это, в конце концов, имело значение.

Когда мой брат Фрэнк приехал к нам, я заметила, что он смотрит на нашего сына с каким-то сомнением. Он не привез для Денби пони, как в свое время для Роба, но зато преподнес большую шкатулку резного серебра. Внутри были монеты и драгоценные камни.

— Сувениры из моего последнего плавания, — с улыбкой сказал Фрэнк.

Речь шла о его необыкновенном путешествии с капитаном Дрейком, когда небольшая флотилия кораблей обошла вокруг света. Такого никто из англичан раньше никогда не делал. Да и другим мореходам вряд ли это удавалось[159].

— Спрячь эту шкатулку до того времени, пока твой сын вырастет, — сказал он.

Мы с Робертом сердечно поблагодарили Фрэнка, поздравили его с тем, что он выжил среди опасностей, и шутливо попеняли ему, что он слишком щедр, — хотя я знала, что Роберт, которому постоянно не хватало денег и который вечно был в долгу как в шелку, наверняка запустит руку в шкатулку сына, как только такой поступок будет считаться приличным. Конечно же, мой муж возьмет деньги с мыслью когда-нибудь положить их обратно — он в жизни не тронул бы того, что ему не принадлежало, — но Роберт был расточителен и непредусмотрителен. Его благие намерения почти никогда не претворялись в жизнь.

— Не стоит благодарности, — замахал руками Фрэнк. — Это всего лишь деньги, а на деньги можно купить вещи и ценности, но не любовь. То, что есть у вас двоих, стоит гораздо дороже всех сокровищ мира. А теперь у вас родился сын, и его существование делает вашу любовь еще более полной.

Роберт обнял меня, когда Фрэнк это говорил, и я заново почувствовала сияние нашего взаимного чувства и переполняющую меня материнскую гордость. Я подумала — ни одна женщина не может быть счастливее, чем я в это самое мгновение.

Но тут мне стало жаль Фрэнка. Я знала, что он думает о своей утраченной любви — о своей Марианне. Побыв с нами пару дней, он вновь заговорил со мной о ней, о том, как мечтал жениться на ней, если бы у него была такая возможность.

— А твоя богатая жена, что с нею? — спросила я.

— Она умерла несколько лет назад, когда я был в море. И, если тебе интересно, она оставила мне в наследство свои деньги. Но мне они не нужны. У меня теперь есть свое собственное состояние. Мы привезли много сундуков, наполненных испанским золотом, когда вернулись в Плимут.

Роберт велел одеть маленького Денби в его доспехи в честь приезда Фрэнка. Ребенок радостно гукал, а мой брат хохотал во все горло.