Дворы Хаоса

Я, как на ипподроме, по большому кругу против часовой стрелки проскакал по скалистой поверхности, заслоняя правый глаз Звезды от пламени, бушующего на периферии скалы. Я слышал, как Брэнд опять хмыкает, не сообразив, что я делаю.

Пара крупных скал… Хорошо. Я проехал мимо, продолжая держаться курса. Теперь иззубренный гребень камня слева от меня, подъем, спуск… Путаница теней отброшена огнями поперек моей дороги… Туда. Вниз… Вверх… Чуть-чуть зеленого в лоскуте света… Я смог почувствовать, что началось смещение.

Тот факт, что нам легче выбирать курс по прямой, вовсе не значит, что это единственный способ. Но нас так долго убеждали в этом, что мы склонны забывать: можно добиться того же эффекта и двигаясь по кругу…

Я смог ощутить смещение сильнее, как только вновь приблизился к двум большим скалам. Брэнд тоже к тому времени просек.

— Прекрати, Корвин!

Я продемонстрировал ему палец в непристойном жесте и срезал угол между скалами, направляясь в узкий каньон, испещренный пятнышками желтого света. Согласно спецификации.

Сдернув плащ с головы Звезды, я тряхнул поводья. Справа каньон резко обрывался. Мы проследовали по нему на куда лучше освещенный проспект, который по мере движения расширялся и светлел.

…По ту сторону выпирающего выступа молочное небо потемнело до цвета жемчуга.

Скачем мощнее, быстрее, дальше… Зубчатый утес венчает верхнюю осыпь слева от меня, зеленея перекрученными знаками кустарников под тронутым розовым небом.

Я ехал, пока зелень не посинела под желтыми небесами, пока каньон не поднялся, чтобы встретиться с лавандовой равниной там, где перекатывались оранжевые камни, стоило земле вздрогнуть в такт ударам копыт. Я пересек ее под кружащимися кометами, добравшись до берега кроваво-красного моря в краю, где ароматы густы и пьянящи. Я проскакал большое зеленое солнце и маленькое бронзовое, промерил копытами лошади тот берег, где между морем и небом сталкивались флоты скелетов, а змеи глубин окружали оранжево- и синепарусные корабли. Талисман пульсировал на моей груди, и я вытягивал из него силы. Поднялся дикий ветер и вознес нас сквозь медного цвета небо над завывающей пропастью, которая растянулась, кажется, до бесконечности — чернодонная, пронизанная искрами, дымящаяся пьяными ароматами…

За спиной несмолкающий гром… Тонкие линии, похожие на кракелюры старой картины, рядом с нами, приближаются, повсюду… Холодный, убивающий запахи ветер преследует нас…

Линии… Трещины расширяются, чернота наплывает, чтобы наполнить собой… Темные полосы пробегают мимо, вверх, вниз, наслаиваясь друг на друга… Расставленная сеть, труд гигантского невидимого паука, ловушка для миров…

Вниз, вниз и вниз… Вновь земля, морщинистая и кожистая, как шея мумии… Беззвучен наш пульсирующий переход… Умирающий гром, стихающий ветер… последний вздох Папы? Теперь побыстрее и прочь…

Сужение линий, утончение мелких деталей, блекнущих в солнечном пекле… И все же еще быстрее…

Приближающийся всадник… Рука ложится на рукоять одновременно с моей… Это я. Я сам, возвращающийся назад? Одновременный салют друг другу… Друг сквозь друга, воздух будто касание воды, что высыхает в мгновение… Это зеркало Кэрролла[8], это Ратн-Я, это эффект Тир-на Ног’т… И по-прежнему далеко-далеко слева корчится что-то черное… Мы мчим по дороге… Она ведет меня дальше…

Белое небо, белая земля, и нет горизонта… Бессолнечно и безоблачно… Только черная нить там, далеко, и сверкающие пирамиды повсюду, массивные, сбивающие с толку…

Мы устали. Мне не нравятся эти края… Но мы обогнали того, кто бы нас там ни преследовал. Натягиваю поводья.

Я устал, но вновь ощущаю внутри странную жизненную силу. Она словно поднимается из груди… Талисман. Конечно. Я вновь сделал попытку выжать из него эту силу. Я почувствовал, как она растекается по моим членам, задерживается в кончиках рук и ног. Почти и как будто…

Да. Я потянулся и наложил волю на пустое геометрическое пространство. Оно стало меняться.

Движение. Пирамиды перетасовывались, темнея на ходу. Они сжались, они расплавились, они стали камнями. Мир перевернулся вверх тормашками, и я как будто уперся ногами в подкладку облака, наблюдая, как внизу-вверху проблескивает некий ландшафт.

Мимо меня, вверх, струился свет от золотого солнца под ногами. Это тоже прошло, и курчавящаяся земля потемнела, полыхающие воды поднялись, чтобы вытравить исчезающую землю. Выпрыгнули молнии, чтобы вонзиться в мир над головой, чтобы разбить его на части. Мир местами распался, и его куски падали вокруг меня.

Они принялись кружиться в накатившей волне тьмы.

Когда вновь появился свет, на этот раз голубоватый, у него не было источника, и он не освещал никакой земли.

…Золотые мосты пересекают пустоту длинными узкими лентами, один из них сверкает под нами прямо сейчас. Мы вихрем мчимся по нему, застывшему в холодной неподвижности статуи… Это длится, наверное, век. Феномен, схожий с гипнотизирующим действием скоростного шоссе, накатывает на меня, опасно убаюкивает.

Я делаю все, что могу, чтобы ускорить наш ход. Проходит еще один век.