Двуединый

– Так они и мне не сказали, – пожал плечами Капон. – Может, не хотели раньше времени трепаться.

– А может, вообще планировали нелегально покинуть страну? – прищурившись, задал вопрос капитан.

– Да кто же их знает? И зачем нелегально-то? Василий не преступник, не подпольный олигарх. В конце концов, если уж он дружбу с полковником полиции водил… – Капон заговорщицки шепнул: – Или вы думаете, что тот тоже в чем-то таком замешан? Мне он показался очень порядочным человеком.

* * *

В тот же день Капона свозили на место «пикника», где дожди многое уже смыли, но основные следы – кострище, колышки от «палатки», закопанный мусор – вполне себе сохранились. В придуманную друзьями и рассказанную теперь Капоном версию полиция после дополнительно проведенных мероприятий вроде бы поверила. Смешно, что самым веским доказательством стал проведенный анализ оставленных в кустах Васютой «биологических маркеров». А еще разыскали подвозившего Капона из Полярных Зорь в Мончегорск таксиста, который полностью подтвердил его показания. Он даже не забыл имя-отчество человека, с которым «разговаривал» по телефону Капон.

– А как забудешь? – удивился тот уточняющему вопросу. – Я ж всех наших хоккеистов знаю, начиная с Боброва[20]! А Балдерис Хельмут Гунтарович в семидесятых-восьмидесятых за рижское «Динамо» и за ЦСКА играл и в сборную СССР входил на чемпионатах мира и на Олимпиаде… Так что я такое знаменитое отчество сразу ущучил. Тем более «Иван Гунтарович» очень уж прикольно звучит.

Отыскалась чуть позже и «Волга» отставного полковника – аж в Кеми, разбитая и сожженная. Дальнейшим поиском после этого занялись уже карельские власти, а от Капона почти отвязались. «Почти», потому что дали показания участвовавшие в памятной стычке на площади Революции полицейские, в связи с чем нашли и ту самую журналистку, Малику Гугкаеву, которая подтвердила, что видела накануне всех трех пропавших в компании с ним, Андреем Кожуховым. Правда, Малика утверждала, что среди них была знакомая ей Ольга Тетерина, но когда нашли и опросили девушку, та, разумеется, категорически это утверждение отвергла. Сделанные журналисткой фотографии внимательно изучили и вынуждены были признать, что хоть обе Ольги и казались чрезвычайно похожими, но у пропавшей были более короткие волосы – за прошедшее время они бы просто не успели отрасти. К тому же у опрошенной Ольги имелось на те дни железобетонное алиби – она была на работе, и добрый десяток людей, включая начальство, а также камеры комбината, это безоговорочно подтвердили. Лишь после этого Капона оставили в покое, можно было наконец-то заняться логическим блоком кибера.

* * *

Отгул, как и предполагалось, выпросить не удалось. Зато получилось найти палатку – одолжил у коллеги на выходные. На вопрос, куда с ней собрался, ответил, что хочет еще раз пройтись по лесу там, куда ездили в последний раз с пропавшими товарищами.

– Так, может, с тобой поехать, помочь с поисками? – предложил сердобольный коллега.

– Не надо, – грустно помотал головой Капон. – Уже все там обыскано, я понимаю, что ничего не найду, хочу просто один там побыть, вроде как попрощаться с ними.

Чтобы не было ни у кого новых вопросов, насчет машины он ни с кем договариваться не стал. По той же причине не стал заказывать такси – водители при дальних поездках тоже поболтать любят. Да и дороговато бы такси обошлось, чего уж там. Поэтому поехал Капон на автобусе, идущем до Кандалакши с заходом в Полярные Зори. Попросил высадить его там, откуда они совершали «ложный поход» к Гусиному озеру. Правда, пришлось еще потом ножками несколько лишних кэмэ протопать, зато, если вдруг что, водитель и пассажиры дадут «правильные» показания.

Признаться, Капон и сам понимал, что это уже смахивает на паранойю, что он излишне страхуется, запутывая следы, но и ставка была высока – искусственный интеллект. Настоящий, разумный и мыслящий, а не жалкая его имитация, о которой восторженно трещали последнюю пару лет отовсюду. Он верил, что все непременно получится, ведь он своими глазами видел носителя такого разума – Зана. И не просто видел, а общался с ним, шутил, спорил, даже ругался. И разумный кибер определенно не был имитацией, в этом у Капона не было сомнений. Так что и из его части, будто из семени, обязательно должен был вырасти новый разум – и это сейчас зависело только от него, Андрея Васильевича Кожухова по прозвищу Капон. Хотя… какой он теперь Капон? Капоном, а поначалу даже Аль Капоне его прозвали во времена безбашенной молодости, когда он занимался нелегальными раскопками наследий Великой Отечественной войны на полуострове Рыбачий, в Долине Славы и прочих боевых местах Кольского полуострова. Ну и для сталкера такой позывной вполне подходил.