Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная

Я сел за стол и выругался. Пошёл в свою комнату и повесил там сюртук, а то Лерка опять нудеть начнёт. Вернулся за стол, налил себе чашку настойки. Лерка подставила свою. Ей тоже налил.

— Ну, ты! Вестник смерти! Чай сегодня будет?

— Да. Я сказал Глаше.

— Знаешь, — флегматично произнесла напарница по приключениям. — А ты оказался прав: запивать кексики наливкой — это мещанство! Кстати, а кексиков-то у них как раз и не было, от слова ВАЩЬПЕ! Может они их здесь не едят? Как ты думаешь? Может им Коран не разрешает? А?

— Коран запрещает вино пить и свинину есть. — Напомнил ей про основные запреты ислама. Ну, про те, которые про еду…

— Да-да-да! Точно! Вино и свинина. Да-а-а… А ведь настоящие, классические, так сказать, кексы, они же непременно в портвейне замачиваются… И начинка! Сало с беконом! Нет-нет-нет! Такое никак нельзя есть! Никак!

Я смотрел на неё и не понимал, она что, уже налакалась что ли?! Вроде бы бутылка не так сильно и опустела. Раньше её так не развозило. Да и наливка не сказать, чтобы уж очень крепкая. Градусов двадцать, ну, двадцать пять, даже не тридцать…

— Ле-ера-а… — Зову её как будто издалека. — Ле-ера, Лер! Может тебе уже хватит? А?

Она смотрит на меня стеклянными глазами, а потом радостно взвизгивает:

— ЧЁ? Повёлся? — потом её улыбка гаснет и, совсем уже невесёлым голосом она произносит: — Прикололась я так. Чё? Не смешно?

— Да уж! — соглашаюсь я, голосом человека, над которым прикололись таким вот образом. — Обхохочешься.

Она откидывает голову назад и говорит куда-то в потолок:

— Саня! Мне так хреново!

Пока я думаю, отвечать или нет, Лерка продолжает свои страдания:

— Ну, почему? Почему это с нами происходит? — она возвращает голову в нормальное положение. — Ну, ты-то, ладно, но почему я? Почему это происходит именно со мной?!

Она смотрит на меня, и что самое возмутительное, нагло ждёт от меня ответа. Я возмущён, аж слов подобрать не могу. Поэтому произношу те, что с краю:

— А чёй-то, ладно я?!

— Тебя не жалко! — Цинично заявляет это чудо. — Ты грубый, неотёсанный и бесчувственный. Просто чурбан с глазами. Твою сестру — хрупкий и нежный цветок — унижают, публично обзывают мещанкой. А ты?! Даже бровью не повёл?! Да?

Я прямо причумел:

— Это ты-то хрупкий и нежный цветок?! Да ты сегодня народу завалила в два раза больше, чем я вчера! Цветок она! Нежнейший и ОООООЧЕНь хрупкий!!! Ага! Весь город видел, какой ты цветок!

— Нет! — сокрушённо вздыхает она. — Не весь.

Блин! Да она чё?! Издевается?

— Лер! Да куда ещё-то? — я вспоминаю сегодняшнее шоу. — Ты и так там толпищу собрала, не протолкнёшься! Мало ей!

— Ага. — Голосом чуть неплачущего ребёнка произносит хрупкий цветок.

— Слышь ты, Гюльчатай! Хрупкий горный цветок!

— Почему горный? — абсолютно искренне удивляясь, перебивает меня Лерка.

— Потому что Гюльчатай в переводе означает маленький горный цветок. — Объясняю я. — Так вот, ты в курсе, что насобирала денег раз в писят больше, чем я вчера.

— Да нет. — Не особенно уверенно возражает она. — Только в сорок. Наверное.

— А, ну, тогда да, тогда конечно! Это всё меняет!

Лерка смотрит на меня, и мне кажется, что она вообще ни в одном глазу. В смысле, что трезвая.

— Сань, ты чего? Расстроился, что ли?

— Нет, блин! Радуюсь! Весь на гордость изошёл. За себя любимого. — Мне и правда, как-то не по себе. — Вчера я звездой себя чувствовал. А кто я сегодня? Бледная тень своей младшей сестры?

— Да, ладно тебе! — пытается утешать меня Лерка. — Смотри, сколько мы сёдня бабла подняли!

— Лера! Не мы, а ты. — Поправляю, а у самого кошки всю душу в лоскуты изодрали. — Это же ты сегодня и Трошке вломила, и этого… Федота-стрельца… Да и с деньгами… Я бы их не смог так развести.

— Сань, да ты чё?! — яростно протестует Лерка. — Да это же всё только благодаря тебе! Если бы ты вчера этому Трофиму… Как его? Синицын? — я киваю. — Вот! Если бы ты его вчера не побил, мне бы и в голову не пришло, что на этом можно капусты срубить. А про «поторговаться», это я вообще только потом придумала. И ещё, если бы я сразу туда в этом костюмчике пришла, то коммерческий успех, — она засмеялась, — Был бы куда как скромнее.

— Это почему?

— Сань, ну ты сам подумай! Во-первых, в платье я и вправду выглядела, как хрупка девушка. Кто мог поверить в мою победу? А когда в костюме пришла, народ уже по-другому отреагировал. Помнишь?

— Ну, вроде… — неуверенно промямлил я.

— Во-вторых, пока я переодевалась, а Капитон ходил за деньгами, разворачивалась интрига. И всё больше людей собиралось посмотреть, чем всё кончится. Вот. А чем больше публики, тем выше гонорар. Врубаешься?

До меня потихоньку стало доходить.

— В-третьих, многие тебя вчерашнего, если и не видели сами, то уж слышали о тебе точно. И когда ты прилюдно одобрил мой выход, то мои акции рванули вверх.

— Блин! А круто!

— Во-о-от! А потом ты ещё маслица в огонь плеснул, мол, зря ты, Трошенька, дома не остался! Тут вообще рейтинг стал запредельным.

— А этот… как его… Гришка-стрелец? Он же вообще как слон, там бы и Валуев раз эдак сто подумал бы.