Двуглавый орел

— Марквол. Если вы уже за завтраком начинаете принимать спиртное, то неудивительно, святой отец, что к девяти часам все видите в розовом свете.

Каутас хихикнул и сделал еще один глоток.

— Кто сказал, что я начинаю принимать спиртное за завтраком? Это привычка уже безнадежных пьяниц. Я, молодой человек, начал принимать спиртное много лет назад…

Марквол покачал головой:

— При всем уважении к вам, святой отец, я не понимаю, что вы здесь делаете.

— Ну как… Я увидел, как ты тут сидишь. Совсем один на берегу. Выглядишь ужасно. Вот я и решил подойти и разделить с тобой твое мрачное настроение. Я, знаешь ли, иногда испытываю склонность к меланхолии.

— Я имел в виду другое. Энозис… Озеро Госель.

Каутас выковырял камешек из прибрежной грязи и, широко размахнувшись, швырнул его в озеро. У него была сильная рука. Улетев очень далеко, камешек плюхнулся в маслянистую воду, вызвав рябь, которая стала кругами распространяться по всей изумрудной поверхности озера.

— Почему камень упал туда? — спросил Каутас.

— Вы его туда бросили.

— Да, но… — Он вдруг умолк. — Нет, ты прав. Я его бросил. Сейчас еще, черт возьми, слишком рано, чтобы проводить заумные философские аналогии. Или слишком поздно. Как бы то ни было, я здесь, потому что я упал именно сюда. Вообще этот вопрос я собираюсь задать Богу-Императору, когда мне, как представителю великого сонма жрецов Беати, будет наконец даровано высочайшее разрешение на право небесной аудиенции перед Золотым Троном.

— Желаю удачи.

— Удача здесь совсем ни при чем. Это вопрос веры.

— Мне не кажется, святой отец, что у вас ее слишком много. Честно говоря, вы производите впечатление… очень озлобленного человека.

— Не может быть! Как же так? Я ведь на этой базе, чтобы оказывать здесь духовную поддержку. И медицинскую помощь. Думаю, из-за последнего меня и прислали сюда. Я ведь поначалу был медиком, прежде чем стать айятани.

Марквол внимательно посмотрел на него:

— По-моему, вы не преуспели ни в том, ни в другом.

— Да, пожалуй… — тяжело вздохнул Каутас. — Вот и тебе не помог…

Какое-то время они просидели в молчании. Скопсы вовсю кружили над ними. Наконец Каутас прокашлялся и сказал:

— Хорошо. Давай тогда проверим меня на профпригодность. Скажи, от чего у тебя такое мрачное на строение?

Марквол кисло улыбнулся:

— Из-за самолета… Из-за женщины.

— В самолетах я не разбираюсь, — сказал Каутас. — Шумные, громадные горы металлолома. Женщины более по моей части. Она тебя что, отвергла, или ты ей почему-то не подходишь, или, может, это случай неразделенной любви?

— Э-э… наверное, первое. Отвергла. Прошлой ночью она сама клеилась ко мне, будто, кроме меня, и нет никого, а этим утром…

— Ну, тебе надо научиться переносить такие удары.

— Вообще-то, я еще не все сказал.

— Да? Гм… Даже исходя из того, что ты сказал, ясно, что тебе нужно это перенести.

— Значит, перенести?

Каутас глубокомысленно кивнул.

— Знаете, святой отец, похоже, вы и сами-то в этом ничего не смыслите.

— Не может быть! Вот тебе и раз…

Возникла еще одна долгая пауза, во время которой Каутас в очередной раз приложился к фляге.

— Хорошо, — прервал паузу Марквол. — Расскажите-ка лучше про себя. Вы-то почему так напились?

Каутас почесал в затылке и тяжело вздохнул.

— Потому что я хочу быть там, — произнес он наконец. — Только там. Сейчас, когда она наконец вернулась. А я не могу, потому что я застрял здесь.

— Кто вернулась?

— Беати, Вандер Марквол. Беати…

В небе над пустыней, 09.32

Они спикировали так стремительно, как только позволяли их двигатели. Про себя Джагди порадовалась, что им удалось долететь почти на целую минуту раньше запланированного.

Звено «Рапторов», обнаружив в открытых пространствах пустыни отступающий конвой, уже успело организовать его патрульное сопровождение, когда прогремели первые выстрелы внезапной атаки. Когда легкие, заправленные под завязку танки противника, очевидно неся в себе полные боекомплекты, при поддержке более тяжелых гусеничных машин вдруг выскочили из-за барханов наперехват измотанной долгим переходом имперской колонне.

«Рапторы» уже выпустили все свои ракеты, поразив несколько довольно серьезных целей. Горящие обломки бронетехники усеяли песчаные дюны.

— Рады вас видеть, «Умбра», — приветствовал их по воксу «Раптор Один». — Теперь мы сможем больше внимания уделить понаехавшим сюда «Адским ударам».

— Вас поняла, ведущий. Заходим на атаку, — отозвалась Джагди..

«Рапторы», которые до этого продолжали делать свое дело, нанося орудийные удары, теперь один за другим ушли вверх, освободив место для самолетов «Умбры». Машины «Рапторов» были традиционно черного цвета. По прибытии на озеро Госель они категорически отказались их перекрашивать, хотя Джагди и усматривала в этом скорее проявление гордыни, чем верность традиции.

Между тем внизу растянутые по пустыне танковые дивизии противника, умело используя дюны как прикрытие, выпускали залп за залпом из главных орудий своих машин по хаотично перемещающейся имперской бронетехнике.