Двуглавый Змей

— За что ты убил Ромари? Роберсона? Люси? За что? — Ростаф шептал, постепенно переходя на крик. Его лицо было покрыто испариной, а глаза бешено бегали. — Что они тебе сделали!?

Гумберг перевёл взгляд на мёртвого хозяина гостиницы. Его глаза были полуприкрыты, а в груди зияла рана. Кровь расплылась по некогда белой рубашке. В руке был небольшой полуторный меч с v-образной гардой.

Мечник сделал пару шагов в сторону, медленно двигаясь в телу, не сводя глаз с мужчины. Тот, покачиваясь, переводил меч в сторону, по направлению к Гумбергу.

— Я ничего не понимаю, — спокойно сказал мечник.

— Ты! Ты убил Ромари и Ростафа! И Веронику! Заколол прямо при мне! Ухмыляясь!

— Пекло, — выругался мечник. — Тело служанки лежит прямо за мной. В том самом подвале за моей спиной. Она лежит, со вспоротым горлом, залитая спиртом.

— Это ложь! — воскликнул Ростаф.

— Иди и сам убедись, — забирая меч с тела хозяина гостиницы, проговорил наёмник.

Ростаф покачнулся, замолчал на несколько секунд. Перехватил меч наёмника поудобнее. Хищно и пугливо одновременно сощурил глаза.

— Это не отменяет того, что ты убил при мне остальных!

— Это был доппельгангер.

— Его не могло тут быть! Никто бы не прошёл через такую метель! Ни одно живое существо! И не пытайся оправдаться, Роберсон бы знал…

— Гм, ну, так уж получилось, что прошёл, — хмыкнул наёмник, описав мечом полукруг. — Отдай мой меч.

— Чтобы ты им и меня зарубил!? — лицо мужчины дрогнуло, стоило ему завидеть горящие глаза мечника. Глаза, в которых отражалось разгорающееся пламя.

Красные языки проглатывали стены, с каждой секундой поднимаясь всё выше и выше. Где–то наверху трещало дерево. Обои обуглились, став чёрными как смоль, а потолок заволок серый дым. Единственное место, которое не мог поглотить огонь, это каменный пол. Шаг в права, шаг влево — и всё безопасное пространство для свободного перемещения заканчивалось.

— Гм, мне нужно найти девочку. Пропусти меня.

— Ни в коем случае, — помрачнев, ответил Ростаф.

Гумберг ещё раз взмахнул мечём, посмотрел на него, оценил длину лезвия и тяжесть. Вновь повернулся к мужчине, стоявшему напротив и преграждавшему ему путь.

— Тогда мне придётся пройти через тебя.

Ростаф дрогнул. Антрацитового цвета клинок отразил бушующее пламя, покачнулся. Пространство вокруг завибрировало, затрещало от напряжения. Наёмник сделал шаг вперёд. Ростаф не отступил. Боль в ноге предательски напомнила о себе, но Гумберг её проигнорировал. Взглянул на меч ещё раз.

Пригнулся, напружинился, задрав голову и заведя клинок за спину. Почувствовал, как трещат костяшки. Незаметно, по привычке, выдохнул. И прыгнул.

Прыгнул как кот, целившийся в мышь, тихо, бесшумно, даже не подняв пыли. Прыгнул, в мгновение ока преодолев смертельное пространство, разделявшее его и мужчину. Прыгнул, высоко занеся меч над головой, сделал вольт, вновь описав остриём полукруг, расслабив плечи и выдохнув, придав рукам гибкость.

Звон болью раздался в ушах, мечи загудели и заискрились, алые капли крови брызнули из раны, образовавшейся на груди Ростафа. Наёмник вспомнил, что в руках не его меч. Удивился также тому, что мужчина почти отразил его удар. Переворот на одних только носках, вольт, уход от медленного для мечника выпада и контрудар. Всё кончилось менее чем за несколько секунд, но длилось это, казалось, вечность.

Ростаф обмяк, выронил меч, и, цепляя горящую стену, прошёлся вперёд, не оборачиваясь на мечника. Кровь текла рекой, пенясь и шипя от жара. Красная полоса тянулась дальше и дальше за ним, его одежда начала тлеть и дымиться, пока не вспыхнула. Он шёл, двигаясь по коридору в сторону лестницы, ведущей в подвал. Огонь поднимался по его телу всё выше и выше. Запахло спаленными волосами. Ещё несколько шагов вперёд и Ростаф добрался до двери. Остановился и встал в проходе спиной к пепельноволосому мечнику. Жадно вдохнув воздух, мужчина провалился во тьму. Раздался глухой звук удара и тяжёлый выдох.

Мечник поднял свой меч, рукавом отёр его от крови. Выкинул полуторный, в последний раз взглянув застланый тьмой спуск.

Лестница была заборикадирована шкафом и несколькими вешалками и разобрать этот завал не представлялось возможным, тем более, что дерево уже начинало загораться. Гумберг развернулся и уже было собирался уйти, пока не услышал тяжёлое дыхание за спиной. Повернул голову и замер.

Джефри лежал прямо под завалом. Весь в ожогах, с неестественно выгнутыми руками, его почерневшая и лысая голова медленно моталась из стороны в сторону, словно в трансе. Тяжёлый хрип, сопровождаемый ежесекундными плевками крови и кашлем, пробирал до мурашек. Картина была воистину ужасающей и неописуемой.

— Гм, Джефри? — подал голос Гумберг.

Мужчина не ответил, даже не поднял глаза, лишь резко мотнул головой и снова вошёл в своеобразный транс. Гумбергу казалось, что он всё что–то нашёптывал, но наёмник осознавал, что разума в этом теле уже нет. Заметил, заметил, как несколько обломленных кусков древесины выпирают из его брюха. Заметил также и осколки стекла, застрявшие в изуродованной голове.