Двуявь

Он, Юра, уже узнал всё, что нужно, и больше не обязан вникать в перипетии зазеркальных кошмаров. У него есть своя задача - несравненно более важная, благородная, потрясающая воображение: открыть людям дорогу к звёздам. Ради этого, собственно, всё затеяно...

- Да, - сказал Фархутдинов, отвечая кому-то через браслет. - Что? Ладно, пропустите её.

- Кого - её? - с подозрением спросил Юра.

- Антонина последовала за вами, наткнулась на наш кордон в переулке.

- Блин, я же ей сказал, чтобы оставалась в колонне!

- Она, как видите, не послушалась. Прогонять уже поздно, пусть лучше будет тут, чем возле кордона - там недалеко 'химеры'.

Студент, ругнувшись про себя, выбрался из машины. Его пошатывало, ноги казались ватными - слабость после химического коктейля ещё не совсем прошла, а горький привкус во рту не смогла перешибить даже газировка: Юру будто одолело похмелье из обнулённого Медноярска.

Тоня, пробежав вдоль поваленного штакетника, заскочила во двор. Самохин обнял её и спросил укоризненно:

- Вот почему ты меня не слушаешь?

- А ты мне, между прочим, не командир. Думал, брошу тебя и буду там маршировать с песнями?

- Вообще-то да, была такая надежда...

- Я прошу прощения, - встрял Фархутдинов, - но давайте отложим лирику на потом. Юрий, время действительно поджимает.

- Хорошо, я попробую.

Юра вытащил амулет - тот неприятно холодил руку и казался слишком тяжёлым для своего размера; чудился запах тины, словно железку выудили прямиком из болота и не сумели толком отмыть.

- Как он действует? - спросила Тоня с опаской.

- Помнишь, ты мне рассказывала про исцеляющий камень? Эта штука - из той же оперы, если, конечно, люди не врут.

- Ты считаешь, что мы нуждаемся в исцелении?

Такая постановка вопроса несколько смутила Самохина, но комитетчик пришёл на помощь:

- Назовём это профилактикой. Если нам откроются звёзды, то тоска по ним не превратится в язву.

Тоня нахмурилась - возражать, однако, не стала. Юра, сжав амулет покрепче, закрыл глаза и задержал дыхание. Сейчас он затруднился бы отделить свои личные ощущения от тех, что импортировались из сна; ему мерещилось, что тонкие нити-корни прорастают сквозь тело, внедряясь в землю. Но земля эта, в отличие от зазеркального мира, не одурманена - её безбрежная ширь обволакивает разум приветливо и спокойно. Она не подчиняет его, а лишь дарит ласку и утешение...

Чей-то крик, раздавшийся совсем рядом, выдернул студента из транса.

Один из комитетских бойцов, уронив оружие, стоял на коленях и сжимал руками виски; зрачки бессмысленно дёргались. Другие спецназовцы, застыв в напряжённых позах, держали его на мушке.

Стрелять не пришлось - боец содрогнулся в коротком спазме и ничком упал на газон. Тоня тихонько охнула, а Юра, отведя взгляд, спросил Фархутдинова:

- Это и есть ваш нейрохимический блок?

- Да. 'Химеры', как видите, не сумели взять его под контроль. Но, боюсь, нас теперь попытаются просто вырубить - одного за другим...

Он оказался не совсем прав.

Безликие ударили залпом.

Чем-то это напомнило Юре действие 'трещотки' из зазеркалья - по двору как будто прошла волна, и люди, которых она накрыла, скрючивались, валились на землю, хрипло стонали. Вот только 'трещотка' действовала всего-то двадцать секунд, и жертвы при этом не отключались...

Это была сюрреалистическая и оттого ещё более пугающая картина. Мирный советский дворик, качели с клумбами, отзвуки бодрых маршей с проспекта - и бессознательные тела под дождём.

На ногах остались лишь Юра, Тоня и Фархутдинов, не попавшие под удар.

Комитетчик подтолкнул студентов к аэрокару:

- Быстро! Долетим на автопилоте, если вдруг меня вырубят...

- Поздно, - сказал Самохин. - Они пришли.

'Химеры' шагали размеренно и без спешки - невысокий мужчина лет пятидесяти на вид и двое долговязых парней. Дойдя до сломанного забора, они дружно остановились и уставились на людей, словно ожидая реакции на своё появление.

- Юрий, - быстро, но тихо заговорил комитетчик, - улететь уже не получится. Если можете что-то сделать со своим амулетом - делайте прямо сейчас, немедленно.

Безликий, стоявший в центре, сделал короткий шаг.

Фархутдинов вскинул руку с парализатором. Его движения были отточены и быстры, как на тренировке, и показалось - он успевает выстрелить. Но в самый последний миг, когда оставалось только нажать на спуск, он утратил контроль над телом. Рука с оружием безвольно обвисла, ноги подкосились, и комитетчик упал на мокрый асфальт.

Самохин вдруг с удивлением обнаружил, что почти не испытывает эмоций - ни паники, ни ярости, ни отчаяния. Нервы перегорели как электрическая проводка, и осталось только вялое удивление - почему 'химеры' медлят и не подходят, чтобы довершить дело?

И вообще - почему они не прижали Юру дистанционно, как остальных? Впрочем, наверное, он тоже в своём роде иммунный - прямо как его злое, проспиртованное, циничное альтер эго.

Но даже иммунитет имеет свои границы. Подземный яд в конце концов доконал-таки сыщика-бедолагу, а 'химеры' достанут теперь студента - не издалека, так в упор, при личном контакте...

Ну?

Они по-прежнему ничего не предпринимали.