Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

Прежде Островитяне предлагали жен и дочерей своих тем из Русских, кого захотят угостить, и ныне предлагают еще, особливо последних, за небольшие подарки. Нет кажется ничего, чем бы Коняга не пожертвовал для своей выгоды; всякая красавица делается чувствительною за несколько табаку, бисеру, красного стамеду, или иные безделицы; за таковые же мать и муж соглашаются отдавать и дочь и жену.

Мудрено решительно сказать, любят ли Островитяне родных своих иди нет: последнее кажется ближе к истине. Бывали примеры мщения за них, но сии перечесть можно и между прочими, один был весьма странным: медведь съел девку, два родные брата её положили мстить за то медведям, и всех их бить, пока в желудке которого нибудь из них не найдут пронизок, висевших у сестры в ушах, или другой верной приметы, Оба были славные промышленники, перебили на Кадьяке много медведей, переехали на полуостров Аляску, и там в одном, сказывают, нашли точно такие вещи, какие были на их сестре. Конечно мудрено, чтоб медведь, съевший девку на Кадьяке, очутился на Аляске; ибо сии две земли. разделяются проливом в сорок верст, но могло случиться, что там какая-нибудь несчастная в подобном, уборе, потерпела таковой же жребий. Я не отвергаю справедливости сего предания, но оное есть почти единственное, показующее пример любви Островитян к родным своим. Противных же тому примеров можно много сыскать, часто сироты, оставленные по смерти на попечение другого брата, или иной ближней родни, живут без всякого призрения; их не одевают, и кормят, как собак, костями; когда же они подрастут, тогда продают, их в невольники Коняги любят, более жен своих, нежели детей. Когда последних отдают в тали (Аманаты), то и не думают об них, говоря, что других наживут, если же возьмут у них жену (что прежде случалось), то платят за нее большой выкуп.

Сын Начальника Угалахмютов, со держался у Русских, в талях: когда Отец приехал в новую гавань, велели позвать ребенка: я был, свидетелем сего свидания их после трех летней разлуки. Угалахмют не взглянул даже на сына и сохранил обыкновенное свое равнодушие. Мне случилось также быть при свидании мужа с женою; но сии обрадовались друг другу и бросились обниматься.

Состояние бедных везде тягостно, a между дикими оное еще хуже, нежели между просвещенными народами. Может быть спросят: кто у диких богат, и кто беден? тот богат у них, кто имеет байдарку. Такового Русские и поныне еще называют почетными; ибо Коняг, хозяин байдарки, имеет всегда пропитание: он достает зверя, за которого хотя весьма не много, но все что нибудь получает от компании; между тем как товарищ его, вместе с ним разъезжающий и равно трудящийся, может считаться весьма счастливым, если сыт и сколько нибудь одет.

VIII

Продолжение о нравах и свойствах Коняг. Суеверие их. Примеры, образа мыслей диких Северо-Западной Америки.

Прежде Островитяне все еще думали когда нибудь избавиться от Русских. Они имели в том надежду на одного из Начальников своих, который быль ужасом всех соседственных народов. Коняги предлагали ему отважное дело истребить Россиян. Шелихов узнав о том призвал его к себе и упрекал за худые намерения. Дикий отвечал ему следующее: Ты знаешь, что я не боюсь умереть и могу подвигнуть островитян на истребление ваше; но если после Русские придут в большем количестве, то что будет с нашими женами и детьми? К тому же вы избавили нас от междоусобных убийств, a потому пока я жив, Коняги пребудут мирны с Россиянами. Он сдержал свое слово, но конечно от невозможности только не устоять в оном.

Коняги имели весьма странное понятие о Русских когда увидели их в первый раз пришедших на Кадьяк, то думали, что это черти вышедшие из воды. He удивительно, что огромные (в сравнении с челноками их) суда, двигающиеся по морю без весел, люди каких они не видали, огнестрельное оружие, и все совершенно для них новое, устрашило их и подало повод к нелепости сего заключения. С начала Островитяне отнюдь не думали, что бы Русские навсегда между ими поселились, но как в последствии число приходящих судов увеличилось, то они начали того опасаться. Даже и поныне еще имеют они весьма темное о России понятие. Я прежде упоминал, что когда пять лет сряду ни одно судно не приходило из Охотска, и потом привезено было с Уналашки несколько стариков, то Коняги заключили, что сии Русские конечно уже последние, итак твердо в том уверились, что начали поговаривать о истреблении наших промышленных, но приход Св. Александра и Св. Елизаветы вывел их заблуждения. Co всем тем однако же не верят они, что бы Русских было так много, и не умея считать далее двадцати, часто спрашивают: уставятся ли все Русские в большой песчаной губе, что на западной стороне Кадьяка? им обыкновенно отвечают, что и на всем острове не уставятся.