Двуликие. Игра на опережение-2

— Нет, — мотнула головой дочь ректора. — Это очень просто. В любой формуле есть составляющие, которые нельзя ничем заменить, у артефакторов они называются статы, а есть переменные — это те части формулы, которые заменить можно, и в итоге получится то же самое заклинание. Фраза была про импульс негативной эмоции, значит, речь идёт о формуле заклинания, для успешности которого необходима эмпатическая составляющая. А если негативный импульс способен на преобразование, значит, эмоция может быть и позитивной. Ну, это если грубо.

— Теперь яснее, но я всё же уточню, — пробормотала Шайна, нахмурившись и слегка побледнев. — Если речь идёт о заклинании, которое убивает, и для него нужна негативная эмоция — получается, что для убийства может подойти эмоция позитивная?!

— Ты не забывай, что я без понятия, о каком заклинании ты говоришь, — ответила Дин серьёзно. — Если хочешь подробности — лучше задавать вопрос маме. Я оцениваю только ту фразу, которую ты мне передала, и если судить по ней — да, для убийства может подойти эмоция позитивная.

На несколько мгновений в комнате повисло молчание, а затем Дамир медленно спросил у по-прежнему хмурой и мрачной Шайны:

— К этому имеет какое-то отношение Триш Лаира?

— Боюсь, что самое прямое, — ответила полуэльфийка, вздохнув. — Но я пока не готова рассказывать. Сама не пойму, к чему всё это было...

— Тогда пошли завтракать, — предложил Дамир и встал с постели, чтобы подать девчонкам пример. — Ты всё равно проснулась.

— Вот не поспишь с вами, — хмыкнула Шайна, чуть расслабляясь. — Ладно уж, пошли.

Шайна Тарс

Я так усиленно думала обо всём приснившемся, что в столовой несколько раз пронесла ложку с омлетом мимо рта. Данита пошутила, что я, видимо, волнуюсь перед балом, вызвав у остальных, включая меня, скептические усмешки; Коул предположил, что я опять засиделась допоздна над домашними заданиями, и только Дамир и Дин знали правду.

Я пыталась собрать воедино всю информацию — и которая приснилась, и которую поведал мне Норд. Связь должна быть двусторонней; часть формулы, отвечающая за эмоцию, способна на преобразование. Я же не зря увидела эти сны, скорее всего, они важны. И о сегодняшнем нужно как можно скорее рассказать Эмирин…

— Шайна! Шайна-а-а-а!

Я вздрогнула и повернулась к Коулу, который, сидя справа от меня, уже какое-то время щёлкал перед моим носом пальцами, пытаясь дозваться.

— А?

— Ты сегодня поразительно рассеянна, — пробормотал эльф, опуская руку. — Я спрашивал, где будем встречаться? Мне подойти к вашей комнате или пересечёмся уже в зале?

— В каком зале? Памяти или парадном?

Друзья синхронно вздохнули, и я немного смутилась. Кажется, за своими размышлениями я пропустила что-то важное…

— Я только что рассказывала, Шани, — мягко сказала Дин и понимающе улыбнулась. — Сегодня вечером здесь всё будет по-другому. Это часть магии академии. Зал будет один.

— О… ого, — выдохнула я, поразившись до глубины души. — Получается, академия может не только разговаривать и защищать студентов друг от друга, но и при желании перестраиваться?

— На самом деле нет, — пояснила Дин, и к моему удивлению, остальные прислушивались к её ответу. Видимо, никто так и не удосужился спросить о природе этого «перестраивания». — На самом деле подобный эффект достигается при помощи специальных артефактов — пространственных карманов. Ректор активирует два таких кармана, один «съедает» ненужные залы, чтобы студенты не могли туда попасть, другой расширяет пространство оставшегося зала.

— А какой зал в итоге останется? — поинтересовался Коул, неожиданно попытавшись взять меня за руку, но я аккуратно освободила пальцы и на всякий случай села на ладонь. — Парадный?

— Верно.

— Зна-а-ачит, — протянул эльф, за неимением моей руки хватаясь за стакан с морсом, — мы будем танцевать в окружении портретов почивших императоров и прочих деятелей. Как бы несварение желудка не получить в такой компании.

— Не знаю, как будет в этом году, — вмешался вдруг Эван. — Но два предыдущих бала прошли без портретов. Видимо, их тоже убирают в пространственный карман.

— А зачем? — я откровенно удивилась. — Кому они мешают?

— Ректору, — ответила Дин, засмеявшись. — Она говорит, что знала многих из тех, кто там изображён, и из-за этого у неё возникает ощущение, будто она танцует на кладбище.

— Слушай, а почему ты почти всё время говоришь «ректор»? — перебила подругу принцесса, и я тут же поняла — сейчас она скажет то, что говорить нельзя, но остановить её не успела. — Мы ведь все знаем, что ты дочь Эмирин. — Коул рядом со мной удивлённо крякнул, и Данита, посмотрев на него, исправилась, ничуть не смутившись: — А, ну да, почти все.

М-да. Ладно, Эвану Дин призналась, когда ещё с ним встречалась — или как можно назвать несколько совместных свиданий? — но Коулу-то зачем эта информация? Ох, Данита, ну и болтушка…

— Я никому не скажу, — произнёс он, коснувшись правой ладонью левой стороны груди, и склонил голову. Кажется, это какая-то немагическая эльфийская клятва. — Слово.

— Принято, — кивнула Рональдин. — Спасибо. Это не то чтобы страшная тайна, но…